Во власти Деспота - Марика Крамор
– Мариб, вы извините, что я нарушила ваш покой. Да ещё и так с размаху. Я лучше в гостинице сегодня переночую, а завтра домой вернусь и поменяю замки. И всем будет удобно.
Не, ну на скромный номер-то мне хватит точно. Вопрос в том, есть ли свободные… Я бы к Алинке лучше поехала, но очень страшно подставлять подругу после того бардака, что я увидела дома.
– Ты спятила? – Мариб принимает агрессивную стойку, угрожающе рычит на меня. – Какая гостиница?!
Кажется, он ошарашен по полной программе. И злой как черт. Брови свирепо сошлись над переносицей, а крылья носа раздуваются.
– Ближайшая. И спасибо за гостеприимство.
Пытаюсь обойти его, но он преграждает путь.
– Я же тебе уже сказал! Сегодня у меня останешься!
– Мне, правда, неловко, что пришлось вас потревожить. Простите за неудобства, – ещё раз извиняюсь. И протискиваюсь вперёд. Выхожу в коридор и уверенным шагом направляюсь к выходу. Мне почему-то невероятно обидно… зачем он так себя ведёт? Повышает голос, грубит, рявкает, срывается. Я не напрашивалась к нему. Если так уж подумать, я просто попросила раздобыть информацию и найти его же человека!
– Мир, ты что удумала? Тебе идти есть куда?
– Здесь оставаться тоже не вариант. Сейчас я отчетливо это понимаю.
Меня грубо хватают за руку и резко разворачивают. Сумочка падает на пол. Она не застегнута, поэтому два крема вылетают и катятся к ногам хозяина квартиры. Примерно там же приземляется и шляпа. Ну точно, деспот какой-то! Об уважении других даже и не слышал никогда!
– Так, давай-ка начистоту! Тебя что конкретно не устраивает? Я тебя домой привёз? Привез! Приютил? Приютил! Комнату выделил? ДА! Полотенца-шмолотенца – пожалуйста! Почти вся хата в твоём распоряжении! Ужин привезли – ты носом воротишь! Что не нравится-то?!
– Как минимум то, что вы мне сейчас руку сломаете.
Мариб переводит разгневанный взгляд на жесткую хватку и чуть расслабляет пальцы. Но ладонь не отнимает. Он стоит так близко, что меня точно собьёт с ног ударной волной его гнева.
Голубые глаза горят яростью и бесконечным негодованием.
– Не сломаю. Я жду ответа.
– Я не просила везти себя к вам. И я не привыкла, когда со мной обращаются вот так.
– Как?!
– Практически швыряют меня в машину, как и мои вещи, кстати. Когда на меня постоянно кричат и разговаривают вот так: сквозь зубы, пренебрежительно. Я вам ничего плохого не сделала и не сказала. И да, я не пью кофе. Это преступление? Не понимаю, как его можно употреблять каждый день. Мне этот напиток всегда кажется кислым и омерзительным. Поэтому я его не люблю. Я не виновата, что у вас теперь полкухни грязная. А вообще, спасибо, что в меня кружкой не запустили!
Брови Деспота, как это ни странно, поднимаются ещё выше в недовольном изумлении. Мужчина освобождает мою руку и отходит на шаг назад.
– А ужин чем тебе не угодил?
– Опасаюсь, что вы меня вообще за столом прибьёте.
Присаживаюсь на корточки, пытаясь побыстрее сложить содержимое сумочки обратно. Мариб делает то же самое.
Вот только он поднимает с пола крем и подносит к моему лицу.
– А ты мне лучше скажи. Что неясного во фразе «самое необходимое»? Крем от загара и шляпа на полквартиры?! Серьезно?
– Да, серьезно. Для меня это вещи первой необходимости, – раздраженно вырываю из крепких пальцев защитное средство и кладу в сумку. – В жаркие дни без всего этого мне на улицу выходить запрещено. Тем более, завтра будет очень солнечно.
– И что? – она продолжает упорствовать. – Сгоришь заживо?!
– Я альбинос, – Деспот меняется в лице, хмурится. – И мне необходимо защищать кожу от губительного воздействия ультрафиолета. Иначе последствия окажутся очень печальными.
У Мариба такой вид, будто его по лицу сковородой огрели. Он ошарашенно скользит изучающим взглядом по моему лицу, рассматривает глаза. Ресницы, брови, постепенно переходит на волосы. А я не выдерживаю. Подобные косые взгляды сопровождали меня, сколько я себя помню.
– Вы смотрите на меня, как на зверюшку. Может, хватит? Это неприятно.
Никакой реакции. Словно я разговариваю со стеной. И от этого нервничаю ещё больше.
Очень стараюсь выровнять дыхание, но не получается, даже воздух с трудом проталкиваю из легких.
Потрясённый небесно-голубой взгляд пробивает во мне дыру. Мариб разглядывает пристально, со смесью непринятия и абсолютного шока. И не произносит ни слова.
– Понятно, – выплевываю обиженно, хоть и понимаю, что глупому чувству нет места в теперешнем инциденте. Но когда на мои слова не реагируют вообще никак, это очень печалит и злит.
Мужчина даже не собирается отвернуться хотя бы для приличия. Он вообще ведёт себя очень некрасиво. Спасибо, лупу не взял разглядеть детали. Чувствую себя букашкой, хоть и редкой.
Я, даже не думая прощаться, резко разворачиваюсь и иду прочь.
Успеваю добежать до двери, но тяжёлая мужская рука твёрдо опускается мне на плечо, резко разворачивая.
– Давай без глупостей. Я ненавижу женские истерики.
Горю желанием брезгливо скинуть широкую ладонь, но Мариб ещё крепче, уже до боли сжимает пальцы, впиваясь в кожу и не позволяя отодвинуться. Тянет на себя, заставляя обернуться.
– А я ненавижу, когда меня вот так пренебрежительно разглядывают. Я не урод, ясно? Я нормальный человек, такой же, как и вы.
– Да я совсем о другом сейчас думал.
МАРИБ
Вся дрожит. Я чувствую, как она трясётся, и не могу объяснить причины этого.
Ладонью ощущаю ее тепло, и мне отчего-то самому становится теплее. Яркий обиженный взгляд, несмотря на холодность, притягивает к себе, но я так и не понял, в чем меня обвиняют на этот раз.
Слова дурного ей не сказал. Приютил. Выделил комнату. Накормить хотел. И я после этого ещё и изверг? Посмотрел не так?
Но, да, отчасти, возможно, она права. Я действительно засмотрелся. Это странно выглядит со стороны, согласен, но я слишком поздно поймал себя на мысли, что неосознанно медленно порхаю взглядом по абсолютно белесым волосам, светлой коже, чуть вздернутому носику. Ее взгляд как лёд, рассекает мое любопытство надвое. Холодная ни с чем не сравнимая привлекательность просто не позволяет отвернуться. И мой внутренний огонь и темперамент отзываются на эту холодность, хоть и чувствуют нерушимую стену. И это притягивает ещё больше.
Мне приходится сделать над собой жесткое усилие, чтобы сбросить наваждение и, наконец, услышать, что она говорит.
– …Я такой же человек, как и вы.
Прихожу в себя, отмахиваясь от дурных мыслей. Решаю за лучшее убрать руки подальше от девушки, но неизменно остаюсь наготове.
А то,
