Я всё равно тебя добьюсь - Ирина Муравская
Ничего никому не напоминает?
А, ой. У меня ж чё-то спрашивали.
– Кто-то больше, кто-то меньше. Кому-то удаётся подняться на контенте, кто-то сидит в жопе.
– Ааа… Просто я как-то недоверчиво ко всему этому отношусь. Поначалу Паню отпускать не хотел вообще, а то уж больно сектой какой-то попахивает.
– Если что, моя мать – владелец этой секты, так что будьте спокойны. Паня под присмотром.
Паня, блин. Спасибо, что не Панночка[11].
– О, как. Так ты ещё и блатной.
Хех. Интересно, говорить ему, что дочурка его в хаус попала только потому что я матери на уши присел, неделю залипая на Пулькины сторис в инсте? Не. Не буду. Судя по всему, я его не сильно успокоил и он до сих уверен, что сдал любимое потомство в женское рабство.
Тормозим возле просторного деревянного пятачка, поднятого на уровень нескольких ступеней и укрытого от солнца поликарбонатовым козырьком. Маленькая сценка такая, примыкающая к боковой части дома.
– Террасу вот решили к торжеству забабахать, чтоб было куда посадить гостей. А то ж вся деревня придёт. Потом здесь разобьём зону отдыха. Лежачки там, барбекю. Надувной бассейн на лето. Хорошая же штука, а? Освежиться прям балдёж.
Надувной бассейн, ору. Где-то в хаусе горько плачет от своей моральной несостоятельности наше любимое джакузи с подогревом.
– Миленько, – только и могу вякнуть, не заржав.
– Опять же, детскую игровую зону можно устроить. Но это так, в планах. Паня внуками баловать нас не хочет. Говорит, до тридцати вообще не собирается. До тридцати, слыхал? А чё не в пятьдесят? Чтоб уже того, вслед за бабкой Клавой червей легли кормить.
Ага. Значит, почившую Клавой звали. Приятного познакомиться, баб Клава. Спасибо за рис.
– Рожать позже сейчас нормально. Нагуляться, на ноги покрепче встать. Чтоб финансово себя и ребёнка обеспечить.
– Это дело хорошее, но мы то не молодеем. Мы сейчас нянчиться хотим, пока силы есть. Как гворица: нам жить осталось на чём моталось. Так, хорош лясы точить, видишь мусор? – протягивая строительные перчатки, кивают мне на груду старых досок. Высотой мне там по грудь будет. – Сарай вынесли, чтоб место очистить. А тебе теперь надо весь этот лом перетащить в грузовик, – УАЗик с открытым кузовом здесь же, стоит на площадке возле ворот. – Задача ясна?
– Предельно.
– Тогда арбайтен, красавчик.
Красавчик? Да мне комплимент отвесили. И это мы ещё даже не выпивали на брудершафт.
– Понял.
Работёнка не столько тяжёлая, сколько нудная. Туда – обратно, туда – обратно. Чтоб было как-то повеселее включаю музычку и чешу бицуху качать. С учётом того, что часто попадаются тяжеловесные запчасти нагрузочка выходит ничуть не хуже, чем в спортзале. Никаких гантелей не надо.
– А ты крепыш, уважаю. С гвоздями осторожнее, торчат, – батя тусит рядом, ковыряется рядом, но не забывает с начальственным видом поглядывать, не отлынивает ли работничек.
– Фигня. Сыпящаяся в глаза труха куда противнее.
За полчасика управился, перекурил и дальше погнали. Видимо решив, что я не совсем рукожоп мне доверяют молоток и гвозди. Батя пилит браки для ограждения, я прибиваю. Вроде элементарное занятие, но время съедает только так.
– Устал? – часа через два участливо интересуются у меня.
– Нормально, – просто отвлёкся на Пулю, вышедшую впервые из дома. Провожаю её взглядом, пока она не скрывается за отдельно стоящей пристройкой, а вот на меня ноль эмоций. Ни разу не обернулась.
– Иди передохни. Заслужил, – второй раз предлагать не надо. Молоток летит на землю, а меня только и видели.
– О, ещё и кролики, – нахожу Демидову возле крольчатника. Тоже новенького, комфортабельного. Вчетвером прекрасно уживаются, не теснятся. Да у их живности условия лучше, чем у них самих.
– Были гуси, но последний выводок оказался слишком агрессивным. Пришлось избавиться.
– Избавиться – это как? – часть клетки открыта, но ушастик не убегает, позволяя себя взять на руки и с любопытством обнюхивая. Такой мягенький и тёпленький. Милота.
– На ужин приготовить, как ещё?
Ужин? Так. Складываю два и два, терзаясь смутными сомнениями.
– Стоп, а гуляш сегодняшний, случайно, не из… – маленькие глазки-пуговки посреди белой пушистой шёрстки, украшенной чёрными пятнышками теряют ко мне интерес и переключаются на кормушку, куда засыпали свежий корм. К которой я его как раз и не пускаю.
– Естественно. Скоро крольчиха разродится, место нужно.
– А кто их… – красноречиво чиркаю по шее, намекая на секир-башку. – Того?
– Папа освежевывает, а мы разделываем тушки.
Всё. Мой обед тихонько просится наружу. Я не неженка, но привык к мясу, которое уже расфасовано и упаковано по магазинным лоткам. А тут… тискаешь их, играешься… а потом что, жрёшь?
– Линчевать тех, с кем накануне миловалась? Ты страшная женщина.
– А надо смотреть на них? Иначе какой смысл разводить?
– Ччч, – зажимаю длинные уши, стискивая бедного кролю. – Не слушай страшную тётю, Роджер.
– Роджер?
– Ну как в фильме: "Кто подставил кролика Роджера". Помнишь?
– Лучше не давать им клички. И не привязываться, – Паулина забирает у меня пушистика, усаживая в клетку и запирая засов. – Потом сложнее убивать.
– Не, я знал, что в тихом омуте
