Красные Орлы (СИ) - Шубникова Лариса

- Сергеевна. А тебя?

- Федорович.

Маруза никто не величал по имени отчеству, может и хорошо? Альберт Федорович…. Простите, но это как минимум забавно.

- Имя откуда такое? – Маша честно пыталась не ржать.

- Да мамка насмотрелась сериалов бразильских! «Богатые тоже плачут», слыхала? Вот там и был какой-то Альберто. Досталось имечко! – сплюнул в сердцах.

  Электрики ковырялись возле детского сада. Там по причине середины дня скучковались мамашки.

- Ой, бабы! Глядите! Снова Альбертик фигачит. Значит вечером впотьмах сидеть, - и обидный бабий смех.

  Мазур слегка сжался в плечах и привычно «ушел в себя». А Маша? Ну…

- Гражданочки, специалист при исполнении своих служебных обязанностей. Прошу прекратить смех. Напоминаю, что подобные комментарии могут быть расценены как нарушения законодательства. Как следствие ведут к административному наказанию, - припечатала Машка умными словами и серьезным, громким голосом, – Альберт Федорович, продолжайте. Спасибо за объяснение.

  Мазур аж «брови снес под парик». Бабы заткнулись, но ненадолго.

- Это кто ж такая нам тут указывает, а? – Круглобокая молодка нагло разглядывала Машу.

- Мария Сергеевна Кан. Главный инженер. Прошу не отвлекать и заниматься своими делами!

  Они с Мазуром закончили с распределком под общее молчание и гляделки местного бомонда.

- Зря ты, Маш.

- Прям. Ты, Альберт, шагай давай. И плечи расправь! Я никому не позволю своих людей трогать. Усёк?

Мазур усёк и улыбнулся.

  Машке его улыбка понравилась. И сам Мазур оказался вовсе не растяпой, а очень даже смекалистым мужиком.

  Шли, попутно починяя, исправляя огрехи Альберта, и не видели Волохова, который по административной надобности заглянул в детсад.

  Мишка услышал фразу: «Не позволю трогать своих людей», и подивился, в который раз, Машиной состоятельности и грамотности, а более всего – верным рассуждениям и правильному принципу. Правда, отметил для себя, что принцип скорее мужской. Но, все равно порадовался и тут же одернул себя. Фифа она и есть фифа! И противного ее характера не заметить нельзя. На фига ему такая заноза, а? Реальная, Кан. ДоКАНает кого угодно.

  Музур и Кан успели наладить свет на трех улицах из пяти, закончив уже поздним вечером свои дела на улице Ленина. Вот странная штука – вождь мирового пролетариата давно уже почил в бозе, как и его учение, а имя повсеместно украшает вывески улиц.

  Распрощались довольные друг другом на Свияжской и направились по домам. Маша заскочила в магазин. А что? С утра не ела. Взяла что попроще: яиц, хлеба, молока, колбасы. Еще и хмыкнула, припомнив вакансию составленную Волоховым, на счет овощного пайка. На кассе снова ее разглядывали: уставшую, пыльную и с инструментом на поясе.

- Что, мужицким делом заниматься – хозяйство профукать, да? Так и будете колбасой закусывать? Ни котлет ни супу? – ухмылялась наглая кассир.

- А тут кто на что учился. Вы варите супы, а я делом займусь. И всем радость, правда? – Слегка осадила Маша девицу, сложила покупки в пакет и ушла.

  А возле администрации ждал ее сюрприз – Волохов на пороге здания, а вокруг него толпа голосящих селян.

- Михал Андреич, это что же за несправедливость? Вон на Ленина, на Школьной и на Свияжской свет починили! Бабы говорят – все херачит. Не мигает! И напряжение хорошее! Даже утюги пашут. А мы что? Чем наши улицы хуже? Когда нам? – и все это хором и все на одного.

- Тихо! Завтра на фабрике надо электричество наладить. Потом и остальное. Сами знаете, чем живем. Повторять не стану.

Уверенный голос Волохова Машулю впечатлил, однако барышня не согласна была с его речами.

- Дык, когда?!

- Я оповещу по радио. Идите.

Ну и пошли, а что делать? Спорить с Волоховым, что воду в решете таскать – бесполезно. Мужик крепкий и уверенный. Хрена чего у него выпросишь, если он решил так, а не иначе.

  Машка дождалась, когда последний проситель сгинет и обратилась к босу.

- Михал Андреич, вынуждена возразить.

- Марья Сергевна, шла бы ты по добру по здорову. Охота тебе ночью переть до железки? Еще и два чемодана за собой тащить. Завтра утром будь готова на фабрику идти.

- По инструкции обязана в первую очередь обеспечить светом медицинские и образовательные учреждения, потом жилые дома, а уж после все остальное. Это закон, между прочим, - и стоит, пакетом машет, глупая.

  Нашла с кем спорить.

- Я все озвучил. Не поняла или не запомнила – записывай. Потом прочтешь и осознаешь.

- Я тоже озвучила, что мириться с самодурством не намерена. Фабрика работает. Что, не так? А люди без генераторов. Лампадки жгут. Вы, Михал Андреич, того? Не понимаете?

А снова Мишка психанул, и снова подивился своей непонятной реакции на фифочку и ее речи.

- Не беси меня. Топай спать. Еще одно слово и хана нашему договору. Лично вытащу за Краснуху и оставлю в чистом поле. Одну!

- Ой, прямо вся испугалась и заплакала. Ну и вытащишь, а дальше что? Будешь куковать с генераторами? Давай, неси. Прямо сейчас можешь! – Машка поняла, что она ему нужна, не меньше, чем он ей!

  Мишку накрыло и он спустился к Кан, встал перед ней, нависая грозно.

- Правда? Вот прямо сейчас? Как ты быстро сдалась, Кан. Что, очень надо тут остаться? Вопрос – на фига? Ты, смотрю, сегодня из кожи вон лезла. Это чтобы я тебя выкинул ночью? Так? Не трынди мне. Тебе очень нужна работа. И ты сможешь остаться тут только на моих условиях!

А тут и Машку накрыло!

- Смотрите, какой хам! Людей не ценишь! Электричества не даешь! Все для фабрики! Конечно, прибыль же уплывает! Хапуга!

- Захлопнись! Ты кто такая мне выговаривать?! Много ты понимаешь в наших делах! Пять минут  тут и уже все знаешь и советы даешь! Наглая пигалица!

  Орали они – дай Боже. Этим и привлекли внимание соседей по улице Свияжской. Народ повыскакивал на дорогу и любовался бесплатным концертом. Волохов орёт как не в себя, приезжая голосит, как радио на Первое Мая. Короче, редкое развлечение. Зараз и на девку посмотреть, о которой столько сегодня было сказано-пересказано. И правда, наглая и смелая.

- Все, достала!

Волохов рванул к Машке, а та, памятуя о сильных руках боса, что уже таскал ее на своем хребте, развернулась и бежать.

- А ну, стой! Стой, сказал, заноза! –  Голосил злобный Мишка.

  Дураков нет стоять, когда за тобой ломится здоровый злой мужик! Машка и вскочила в свою калитку, захлопнула ее перед носом Мишки и умчалась в дом. Там она крепенько дверь заперла, но открыла окно и прокричала на всю улицу.

- Доброй ночи, барин! Смотри ядом не подавись! – и через минуту поняла, что дура дурой.

  Зачем и для чего скандалила она прилюдно? Что сподвигло? Объяснения не было. Одно только удивление собственной тупости и склочности, которой в таком количестве за Машей никогда не водилось.

  Мишка остался стоять у калитки, поражаясь тому, что гнев его схлынул сразу после того, как скрылся с глаз раздражающий фактор в виде стройной шмакодявки с красивыми глазами.

- Расходитесь. Не фиг смотреть, - бросил праздному люду Волохов и те разошлись, как миленькие.

  Мишка направился к своему дому, который на селе величали «поместьем». Идти недалеко и приятно, в кои-то веки. Фонари горели ровно, дорогу освещали прекрасно. В Мишке и ворохнулась непрошенная благодарность столичной фифе – один день тут, а уже цивилизация. Не слышно генераторов у супермаркета и медпункта. Тишина, покой и электрификация Красных Орлов. Вот еще бы не была Кан такой склочной, совсем хорошо.

  Машка размышляла так же, принимая душ. Удивительно, но были и газ, и вода. Нельзя не подивиться тому, что село процветало, было образцовым, исключая отсутствие спецов в некоторых областях по объективным причинам. Вот гадкому характеру боса объяснения не было. Вероятно, человек такой – потивный!

  Достала полотенце из чемодана, положенное мамой, вдохнула домашний аромат и слезы сами собой полились. Плача, достала постельное белье, привезенное из дома и застелила кровать. Переоделась в пижаму и улеглась, так и не поев. Слезы лились, мысли в голове роились. А как без этого, а? На новом месте, да еще таком проблемном, кто угодно впал бы в отчаяние. Правда, плакала Маша еще и по другой причине. И причина та была много глубже и серьезнее, чем споры с руководством и тоска по родному дому.