Охота на доминанта, или 13 отмазок Серова (СИ) - Володина Таня

— Слушай Гошу, дурында! Из-за тебя мы вечно в долгах! — и снова врубил футбол.

Юля постаралась срезать кожуру как можно тоньше. Гоша был прав: до нового урожая ещё далеко, да и картошка в их местах может уродиться мелкая. И чем питаться всю зиму, если отчим с братом пропивали её и мамину зарплаты — большой вопрос. Она отдавала в семью все деньги, которые удавалось заработать, но на четверых этого было мало. Они постоянно перебивались с хлеба на воду. Материна зарплата была мизерной, и целиком уходила на погашение кредитов, которые взял отчим. Один — чтобы купить себе телевизор, второй — приобрести любимому сыночку планшет. Только ценой неимоверной экономии и сверхурочных в закупочной компании «Норд» Юле удавалось скопить раз в два-три месяца огромную для неё сумму — три тысячи рублей. Эти деньги она платила Мадам Марго, чтобы та её отшлёпала массажной щёткой. После сессии на какое-то время Юля переставала ненавидеть свою жизнь.

12. Сокровище

Юля порезала картошку и высыпала на шкворчащую сковородку.

— Сосиски не забудь положить! — заорал отчим из комнаты. — Я мужчина, мне нужно мясо!

— Ты слышала, овца? — гаркнул в ухо Гоша. — Мужчинам нужно мясо. Мя-а-а-со...

Он притёрся совсем вплотную, и Юле пришлось вжаться животом в стол, чтобы отлипнуть от его похотливых чресел. От Гоши пахло пивом и сигаретами, хотя отчим и мать запрещали ему пить и курить. Но все знали, что он пьёт и пиво, и вино, и водку, и всё, что сможет купить, украсть или раздобыть у своих друганов. Банда подростков Невиннопыска промышляла мелким воровством и рэкетом, а на вырученные деньги покупала выпивку и курево. Иногда они покупали шалав, которые обслуживали дальнобойщиков, но даже прожжённые шалавы боялись отмороженных перевозбуждённых малолеток и старались не стоять на трассе вблизи Невиннопыска. По сравнению с ними дальнобойщики казались джентльменами: угощали яблоками, поили самогоном и обтирались дезинфицирующими салфетками перед сексом.

Юля аккуратно перевернула картошку. Отчим любил тонкую и хрустящую золотистую корочку, а за коричневую мог долго ругаться и размахивать руками. Бить он её не бил, но знал много других способов довести её до слёз и паники.

Осмотр.

— Ты уже дала своему Андрюше? — спросил Гоша, попытавшись лизнуть мочку уха.

Юля отшатнулась от брата:

— Нет, мы просто дружим.

— Точно? А, может, вы шпили-вилитесь за огородами, пока никто не видит?

— Нет, конечно! Мы со школы дружим, между нами никогда ничего не было, как тебе такое в голову пришло?

— А если проверить? — промурлыкал Гоша. — Девственность — самое главное достоинство порядочной девушки. Это сокровище, которое нуждается в бережном и тщательном сохранении, а также в регулярном осмотре...

Он говорил как его отец! Сердце застучало в два раза быстрее. Если бы она сегодня не побывала у Мадам Марго, то давно бы уже обливалась слезами, тряслась от страха и просила брата прекратить её мучить. Но сейчас, когда болезненное напряжение — и физическое, и душевное — ненадолго растаяло под руками прекрасного доминанта Мистера Президента, Юля ощущала чудесное спокойствие. Приступ паники ей не грозил. Потом, когда эффект от порки пройдёт, она снова станет нервной, плаксивой и депрессивной, но это будет позже. Позже.

— Пусти меня, — сказала Юля, — мне нужно взять сосиски.

Гоша, видимо, почувствовал её уравновешенность и понял, что в этот раз довести сестру до слёз не удастся. Он хмыкнул, нахмурился и отступил с дороги:

— Андрюшеньку твоего тоже не мешало бы проверить, — задумчиво сказал он. — А то пахнет как девчонка и губы чем-то мажет, фу...

Разложив еду по тарелкам, Юля отнесла их в комнату и поставила на обеденный стол.

— Ужин подан, — сказала она. — Приятного аппетита.

Когда отец с сыном набросились на картошку, она незаметно прихватила из кухни сосиску и выскользнула во двор. Грей, названный так в честь любимого героя, увидел хозяйку и пулей вылетел из будки. Начал ластиться к её ногам, тихо поскуливая от переполнявших его чувств и путаясь в собственных лапах, как неуклюжий щенок. Юля присела, потрепала его по лобастой голове:

— Ну что, соскучился, Грей? Какой ты у меня ласковый, какой добрый... И совсем не похож на доминанта.

Грей взгавкнул, подтверждая свой статус самца-омеги и в чём-то даже сабмиссива. Он прибился к их дому позапозапрошлой зимой — маленький, дрожащий от холода комок свалявшейся шерсти. Юля с огромным трудом уговорила родителей, чтобы они позволили ей оставить найдёныша. Обещала, что он будет охранять двор и ходить на охоту с отчимом. А через несколько дней выяснилось, что щенок поджимает заднюю лапу и непригоден для несения службы. Его хотели выкинуть, но Юля поклялась, что сама будет содержать щенка, и с пятнадцати лет начала подрабатывать в ларьке у Тиграна. В том же ларьке работала её мать. Они продавали овощи и фрукты, но на самом деле большая часть выручки поступала от продажи палёной водки.

Юля достала сосиску и протянула Грею. Тот аккуратно взял её зубами и потянул на себя. Он был не только доброй, но и вежливой собакой: никогда не выдирал угощение из рук, не приставал с поцелуями, не пытался напрыгивать на Юлю грязными лапами. За три года он здорово вырос и стал походить на лохматую помесь лабрадора с дворнягой, но характер у него так и остался щенячьим. Никакого намёка на властного и доминантного мистера Грея. Может быть, он стеснялся своей хромоногости и пытался завоевать любовь не красотой, а добротой и покладистым нравом?

Грей проглотил сосиску за пару секунд и облизнулся.

Юля встала, погладив его на прощанье:

— Спокойной ночи, Грей. Если что-нибудь будет нужно, гавкай громче. Я приду и спасу тебя.

13. Он пахнет силой

Ночью Юля ворочалась на своей раскладушке, поставленной на кухне у окна. Она всегда плохо засыпала: то отчим ходил за водой, мучаясь от ночного сушняка, то брат бегал во двор облегчиться, то мать возвращалась с работы в час ночи, когда Тигран решал, что на сегодня осчастливил всех пьяниц и закрывал ларёк с водкой. Мать старалась не шуметь, но Юля всё равно просыпалась и сквозь ресницы смотрела, как она раздевается и тихо проходит в спальню.

Но сегодня Юлю беспокоили не домашние — в этот раз её накрыл приступ стихотворчества. Она давно ничего не писала, поэтическое вдохновение надолго покинуло её, и от этого она чувствовала себя ещё более одинокой и несчастной чем обычно. Но этой ночью в её голове зазвучал голос: «Он пахнет силой и чем-то нежным...». Юля знала, кто этот «он». Человек, которому удалось дотронуться до её тела и не убить (не ранить, не унизить, не испугать!) своим прикосновением.

Он и правда пах потрясающе. В Невиннопыске никто и никогда так не пах, даже директор закупочной конторы, где она работала бухгалтером-кассиром.

Утром Юля покормила Грея, выпустила во двор курей и быстро собралась на работу. Директор Антон Львович несколько раз в пятницу предупредил, чтобы в понедельник никто не опаздывал. Ожидалось какое-то важное собрание. За опоздание — штраф и увольнение!

Несмотря на прогноз погоды, обещавший жаркий безоблачный денёк, она надела плотную

юбку в складочку и водолазку с длинными рукавами. Она носила закрытую одежду не из скромности, а из страха, что кто-то случайно прикоснётся к её коже. Касания через одежду она ещё худо-бедно терпела, хотя предпочитала обходиться без них, но прикосновения к обнажённой коже могли довести её до истерики. Лучше не рисковать.

У калитки её встретил Андрюша. Чистенький, сияющий, с белокурой чёлкой, уложенной по-модному набок, и в коротких брючках, оголявших щиколотки. Тщедушное тело обтягивала беленькая рубашка, застёгнутая под горло. Юля поправила на носу очки и с восхищением уставилась на его наряд. Андрюша не просто ей нравился, она воспринимала его как глоток свежего воздуха в удушливой атмосфере посёлка. Он был как лучик света, как стаканчик мороженого в знойный полдень. О нём хотелось писать писать стихи, катрен за катреном — целую оду! Но почему-то про Андрюшу не писалось. Он не обижался. Он знал, что у Юли нет никого ближе него, и очень дорожил их дружбой.