Аликс де л'Эн - Бестолковая святая
Жермена выдержала паузу и спросила с некоторым колебанием в голосе:
— Вы замужем?
— О да! И очень удачно! У меня прекрасный муж и двое чудесных детей… Хотите посмотреть?
Уже два дня при мысли о Пьере и детях у меня на глаза неизменно наворачивались слезы, и я опустила голову — якобы в поисках сумки. Но Жермена остановила меня, подняв вверх указательный палец с остреньким ноготком:
— Понимаете, я не замужем. И, раз уж мы заговорили об иррациональных вещах, скажу, что считаю совершенно нелепым размягчение мозга у заведомо умных женщин от одного только факта рождения ребенка. Ни одному млекопитающему не пришло бы в голову так умиляться и восхищаться своими репродуктивными функциями.
Я потрясенно взглянула в сиявшее улыбкой лицо Жермены.
— Скажите, Полин, «человек», которого вы встретили в том мире, действительно сказал, что кто-то поможет вам найти смысл жизни?
— Да.
— Я должна кое в чем признаться. Помните рассказ про автомеханика, с которым я встретилась, когда начинала работать? Бог предстал перед ним в виде Алена Проста[8] и тоже пообещал помощь. Представьте себе, первым человеком, которого бедолага увидел, когда очнулся, была я. И мне пришлось трудиться вместе с ним. Боюсь, Полин Орман-Перрен, в ближайшие дни мы будем почти неразлучны.
Даже не дав мне времени на ответ, Жермена Крике свернула свое рукоделие и бодрым шагом направилась к выходу. В дверях она остановилась и проронила, не оборачиваясь:
— Напомните мне, как вы получили травму? На вас свалились бутылки с минеральной водой? Неужели это вам ни о чем не говорит? Вам что-нибудь известно о Великом потопе? Во всех монотеистических религиях говорится о том, как Бог затопил водами грешников, чтобы они искупили свои грехи. Обычно на это уходит сорок дней. Здесь все уладилось довольно быстро. А несчастный Моисей сорок лет скитался по пустыне, так что вы легко отделались. И я тоже, если следовать этой логике, — вздохнула она и скрылась за дверью.
Когда она ушла, я решила все хорошенько обдумать.
Что ж, все просто. Единственным человеком, поверившим в мой рассказ, оказалась старая дева, католичка, добровольная помощница умирающих, у нее острая аллергия на мою работу и на мое семейное положение, а послал ее Бог, в которого я никогда не верила, чтобы наполнить смыслом мою жизнь. Вот и все. Вечером, когда пришел Пьер, лицо у меня было белым как мел, вернее, как раствор антибиотиков в капельнице.
День третий
Вселенная приводит меня в замешательство. Я не могу себе представить, что подобный часовой механизм функционирует без часовщика.
ВольтерЯ вытянула из огромной бледно-зеленой коробки еще одно миндально-земляничное пирожное.
Матильда не верила своим глазам.
— Я принесла их, потому что эта новинка украсит жалкую палату, но не думала, что ты на них польстишься. Знаешь, сколько там калорий?
— Ну и пусть. Я хочу есть.
— Что?! Но мы же договорились восемь лет назад, что больше не будем хотеть есть?
И лучшая подруга, сделав свирепое лицо, вырвала у меня из рук коробку.
— Ты не для того вышла из комы, чтобы набрать лишний вес. Валяешься здесь три дня, пропустила два занятия «Плоский живот», питаешься одним шоколадом. Посмотри, у тебя щеки стали как две половинки задницы, что за дела!
Я почувствовала, как тает комок отчаяния у меня в горле, и горько разрыдалась.
— Эй, птичка, я пошутила, ты совсем не растолстела.
— Знаю, знаю, я не толстая. Как можно растолстеть за один день? Так не бывает. В твоем высокомерии столько доброты, столько любви. Твоя напускная строгость меня не обманет, Матильда… О-о, как же я тебя люблю, дорогая!
— Боже, успокойся! Мой высокомерный тон и напускная строгость? Откуда такая патетика? Ты же не героиня сериалов. Никто особенно за тебя не переживал, не из-за чего было. Да я чуть от смеха не лопнула, когда узнала, что с тобой случилось, подумала: «Минералка Полин не убьет. Она — королева Кот-дю-Рон[9]!»
Она блефовала, и я это знала. Пьер рассказал, что, когда все ей сообщил, она целых две минуты кричала, а потом примчалась в больницу и всю первую ночь провела в коридоре, сидя на дрянном пластиковом стуле и разгадывая японский кроссворд из газеты, которую выудила из мусорной корзины. Это она-то, моя красавица, моя шикарная Матильда! Когда я очнулась, она взяла на себя всю организацию, распределила, кому и когда ко мне приходить, помогала Пьеру по дому. Передавала в редакцию сводки о моем самочувствии, собрала деньги на новую ночную рубашку на тот случай, если дело обернется совсем плохо, чтобы я покинула этот мир в достойном прикиде. Да что там, настоящая сестра, — сестра, которой у меня никогда не было.
В дверь постучали: три коротких стука, потом еще один. Жермена Крике. Сначала появилась ее сияющая физиономия, потом раздалось «Я не помешаю» — скорее утвердительное, чем вопросительное. Я их познакомила, и мне показалось, что веселое любопытство Матильды при виде бордового стеганого пиджака с велюровым воротником Жермены было ничуть не меньше ужаса помощницы умирающих, глядевшей на майку моей лучшей подруги с надписью «Fuck me Tom».
— Знакомьтесь, Жермена, это Матильда Бургуа, она мне почти сестра, друг и коллега по перу. А это мадемуазель Крике. Она очень добра к будущим покойникам, но не обходит вниманием и оставшихся в живых. С тех пор как я пришла в себя, Жермена навещает меня ПОСТОЯННО.
Проигнорировав мою иронию, Жермена скромно улыбнулась и пожала руку Матильде:
— Когда люди попадают в больницу, у них появляется возможность переоценить свою жизнь. Если я сумею помочь вашей подруге отделить зерна от плевел в ее столь безнадежно запутанной жизни, то буду считать, что справилась со своей задачей.
Матильда ледяным тоном отпарировала, что жизнь моя протекает самым что ни на есть благополучным образом и меня окружают любящие люди с ней во главе.
Жермена на мгновение прикрыла глаза и спросила:
— Значит, вы и есть тот самый человек, что поможет ей справиться с посткоматозным синдромом?
Моя лучшая подруга вытаращила глаза. Я ей ничего не рассказывала. Пыталась, но не могла найти нужных слов и внятно объяснить, что со мной произошло. Как будто где-то глубоко внутри сознавала, что никто, кроме Жермены, не должен идти со мной по этому пути. Незаметно для помощницы умирающих я покрутила пальцем у виска, показывая Матильде, что дама слегка не в себе. Мадемуазель Крике засыпала мою подругу вопросами о личной жизни, бурно огорчаясь по поводу того, что Матильда мать-одиночка. «Что вы хотите, мужчины боятся современных женщин!» Удручающий комментарий подтвердил Матильде правильность поставленного мной диагноза: крыша у помощницы умирающих съехала основательно. В пять часов вечера подруга взглянула на часы, ойкнула и, раскачиваясь на высоченных каблуках, вышла из палаты, оставив поле битвы за Жерменой Крике. Та просияла и протянула мне какой-то сверток:
