Джудит Гулд - Рапсодия
— Тебе не в чем извиняться передо мной. Хорошо, что ты пришла ко мне.
— О Господи, я ведь поклялась самой себе, что не буду плакать! Наверное, выгляжу ужасно. Подождите, я достану из сумки клинекс.
Она взяла с пола свою черную сумку на длинном ремешке, достала бумажную салфетку, вытерла глаза, высморкалась.
— Может, все-таки хочешь чаю или кофе? Мне ведь это ничего не стоит.
— Может быть, просто воды. Я выпила слишком много кофе во время этого совещания.
Соня пошла на кухню принести воды. Вера сбросила туфли, устроилась в кресле. Вначале ей очень не хотелось обсуждать эту проблему с Соней, но ей действительно больше не к кому пойти. Она перебрала в уме всех своих друзей и решила, что никому из них не может доверить свою тайну. Кроме того, она прекрасно представляла себе, что они ей посоветуют. Кое-кто порекомендует ей отплатить Мише той же монетой, а потом начать бракоразводный процесс. «Месть — самый лучший лекарь», — с удовольствием сообщат они ей. Те, которые регулярно ходят к психоаналитикам, посоветуют ей обратиться туда же. У нее ведь есть свой психотерапевт, не правда ли? Вот пусть и пойдет к нему вместе с Мишей и пусть вдвоем попытаются разобраться. Есть еще одна компания принтелей, наиболее светских и современных. Эти просто поднимут ее на смех и скажут, что ей крупно повезло. Раз Миша завел интрижку на стороне, значит, и она вольна сделать то же самое. Найти кого-нибудь помоложе и посексуальнее. Погорячее. Сейчас все так делают.
Из кухни вернулась Соня с подносом, на котором стояли два бокала со льдом и бутылка «Сан-Пеллигрино». Она поставила поднос на кофейный столик. Наполнила бокалы. Подала один Вере.
— Спасибо. — Вера взяла бокал. — Просто чудесно.
— Ну а теперь расскажи, если хочешь. Вера сделала глоток.
— Не знаю, с чего начать. Сейчас попробую. Она сделала глубокий вдох и начала вкратце рассказывать о том, что Миша по всем признакам охладел к ней и к сыну.
— То, что он пропустил день рождения Ники, — прекрасный тому пример. И даже не потрудился извиниться. Просто сказал, что не смог освободиться.
— Ас тех пор? Что-нибудь подобное случалось?
— Да. Дела обстоят все хуже и хуже. Это происходит почти постоянно. Например, он сидит за роялем и вдруг неожиданно вскакивает с места и говорит, что должен встретиться с Манни. Его нет весь вечер, а в это время Манни звонит и разыскивает его.
— Господи, какой глупец! Даже не может придумать что-нибудь получше.
Вера непроизвольно засмеялась.
— Да, он не очень» хитер. Если я его спрашиваю, говорит, что не заметил, как прошло время, причем все так туманно. Часто опаздывает к обеду или вообще не приходит. Придумывает какие-то жалкие оправдания, а то и вовсе не утруждает себя. Похоже, ему все равно. Но еще более подозрительно, когда он неожиданно начинает расточать внимание мне и Ники. Вдруг ни с того ни с сего. Без всякого повода. Как будто пытается что-то загладить.
— Да-а… Здесь явно пахнет жареным.
Вера начала нервно вертеть на пальце обручальное кольцо, задумчиво глядя на свекровь. Задержала дыхание. Потом шумно выдохнула.
— Но хуже всего то, что он… он больше меня не хочет. — Лицо ее исказилось от боли. — С этим очень трудно жить.
— Моя дорогая девочка! Как же тебе тяжело!..
— Да. — Она задохнулась, не в силах продолжать. — Я ощущаю себя полной неудачницей.
Слезы ручьем полились у нее из глаз.
— Иди сюда, Вера.
Вера подошла, села рядом на диван. Соня взяла ее руку.
— Послушай меня внимательно. Что бы ни происходило сейчас, ты ни в коем случае не должна ощущать себя неудачницей. Ты не сделала никакой ошибки. Лучшей жены и матери я еще не видела.
— Но… я…
— Дай мне договорить. Ники — лучшее доказательство того, какая ты прекрасная мать. Ни твоя работа, ни Мишины поездки не помешали тебе растить и воспитывать сына. Что же касается Миши, то я помню то время, когда он был по-настоящему счастлив с тобой. Ты словно озаряла своим светом всю его жизнь. И нашу тоже.
— Соня, я…
— Дослушай до конца. Ты прекрасно справляешься со своей работой. Творишь настоящие чудеса во всех своих комитетах. И прекрасно ведешь дом, даже при том, что сейчас происходит. Все это видят. И Дмитрий тоже так говорит. И твои родители это знают. — Соня глубоко вздохнула. — Ну вот, кажется, я все сказала.
Вера улыбнулась сквозь слезы.
— И все же у меня такое чувство, будто я что-то делаю не так. Неправильно.
— Только не ты. А вот Миша — да. — Соня тяжело вздохнула. — Он никогда не умел… воздерживаться. Не может удержать то, что у него в штанах.
Вера не знала, плакать или смеяться. Ее свекровь всегда попадает не в бровь, а в глаз. И не церемонится.
— Вы правы. Я тоже всегда это знала. Просто я… я надеялась, что… когда мы поженимся, это кончится. Что же мне теперь делать?! Соня взяла ее руки.
— Если это будет продолжаться, наступит такой момент, когда тебе придется с ним поговорить. — Она снова тяжело вздохнула. — Если бы я могла тебе помочь! Я, конечно, теперь буду начеку. А ты постарайся не очень переживать. Я знаю, это легко сказать. Но все же постарайся вести себя так, как будто ничего не происходит. Думаю, сейчас это наилучшая тактика. Как ты думаешь, тебе это удастся? Ради Ники, ради сохранения семьи!
— Пока не знаю. Немного спасает то, что я по горло занята на работе. Но я чувствую себя такой… брошенной. О, Соня… — Голос ее дрогнул. — Без него мне так одиноко!
— А ты, оказывается, большая дура, чем я думала! — Изумрудные глаза Корал яростно сверкнули. — Хотя нет, я не права. Ты самая большая идиотка, какую я когда-либо встречала.
— Ну, Корал! Я ничего не могу с собой поделать. — Сирина упала на диван, вытянула длинные стройные ноги. Вскинула изумленные глаза на своего разъяренного агента. — Я его люблю. — Казалось, она сама не может в это до конца поверить. — Я действительно его люблю.
Несколько секунд Корал смотрела на нее так, словно ее сейчас стошнит прямо на сверкающий чистотой лакированный пол. Несмотря на густой слой косметики, Сирина заметила, как кровь отхлынула у нее от лица. Однако она быстро взяла себя в руки.
— Любишь?! — как будто выплюнула она. — Да что ты знаешь о любви!
— Я знаю, что я чувствую. Это любовь. Я никогда в жизни такого не чувствовала.
— Чувства?! Не смеши меня! А с той низкопробной рок-звездой тебя тоже связывали чувства? Рик… Рик… Не могу вспомнить, как его звали. Тот, который тебя поколачивал для собственного удовольствия. А с тем тупорылым барабанщиком, который передавал тебя своим друзьям, тебя тоже связывали чувства? Или это ему нравилось тебя привязывать? Сейчас разве вспомнишь. Они лишь двое в длинной веренице. Твои чувства, Сирина, заводили тебя в очень нехорошие места. Не стоит во всем полагаться на так называемые чувства.
