Виктория Клейтон - Дом подруги
По-моему, в глазах у меня потемнело. Голова вдруг стала пустой и легкой, а запах фиалок неожиданно сгустился, и я почему-то решила, что это дурной знак.
— Привет, Роберт, — сказала я. Вернее, собиралась я сказать, потому что губы у меня только шевельнулись беззвучно. Темные глаза Роберта, всегда такие суровые и неприветливые, теперь сияли любовью. Все было кончено. Попытка подавить свои чувства, укрыть от всего мира любовь, которую я питала к нему — все то, на что я с присущей мне самонадеянностью считала себя способной, — все эти мысли развеялись как дым от одного его взгляда. Я закрыла глаза, чувствуя, как к ним подступили слезы. Вдруг его руки обхватили меня, и горячее мужское дыхание обожгло мне щеку.
Хэм подпрыгнула и с визгом закружилась у наших ног. Вырвавшийся неизвестно откуда ледяной порыв ветра вернул нас к действительности. Не отдавая себе отчета в том, что мы делаем, мы, взявшись за руки, зашагали по тропинке — через долину и потом вверх по холму, за которым высился Вестон-холл. Мы шли молча, не отваживаясь даже взглянуть друг на друга, чувствуя только одно — что невероятно, безумно счастливы.
Роберт остановился и повернул меня лицом к себе. Нас обоих била дрожь — дрожь стыда, страха и предвкушения. Склонив голову, он прижался губами к моим губам. Жар его губ опалил меня желанием. Колени у меня подогнулись. Я слышала, как гулко и часто стучит его сердце. Потом, словно очнувшись, мы отодвинулись друг от друга и молча направились к дому, а Хэм с лаем кружила вокруг нас.
Глава 21
Оказавшись в прихожей, я остановилась, неловко переминаясь с ноги на ногу. В следующую минуту я увидела Мин. Она бегом бросилась ко мне, и через мгновение я почувствовала, как ее губы прижались к моей щеке, еще горевшей от поцелуев Роберта.
— Дэйзи, вот так сюрприз! А я не ждала тебя так рано. Как хорошо, что ты приехала! Господи, неужели ты шла пешком?! Но почему ты не позвонила?
Все было в точности так же, как в мой первый приезд сюда. И в то же время — совсем по-другому.
Она потащила меня на кухню. Элли, обхватив голову руками, сидела за столом.
— Ну-ка, посмотри, кто приехал! — объявила Мин.
Элли вскинула глаза, издала восторженный вопль и повисла у меня на шее, дрыгая ногами. Ее лицо и руки были сплошь усеяны крохотными красными пятнышками. Мне показалось, что она сильно похудела.
— Ах ты, бедняжка, бедняжка!
Я сняла пальто и повесила его в шкаф.
— Не расстраивайся! Скоро твой папа привезет мои чемоданы, и ты увидишь, какой подарок я тебе привезла!
Мне удалось отыскать для нее маленький несессер из красного сафьяна, в котором были специальные отделения для швейных принадлежностей и для бумаги с ручкой. Кроме маникюрных ножниц там лежала пачка разноцветных полотняных салфеток, набор иголок, наперсток, хорошенькая подушечка для иголок из желтого бархата в виде груши, а в соседнем отделении — пачка писчей бумаги с монограммой в виде черно-белого пятнистого котенка, небольшой скоросшиватель и несколько разных бутылочек с чернилами от Виндзора и Ньютона.
Элли пришла в полный восторг. Она так прыгала от радости, разглядывая свой подарок, что я немного успокоилась. Можно было не сомневаться, что хорошее настроение ей обеспечено на несколько дней вперед. Подарок, который я привезла Вильяму, пришлось отложить в сторону, поскольку он должен был вернуться из больницы не раньше следующего утра. Для Мин я привезла Феликса Холта [20] в роскошном кожаном переплете. Мы обе влюбились в Джордж Элиот сразу же, как только достаточно выросли, чтобы оказаться в состоянии оценить ее романы, и хотя я знала, что Мин безразлична к таким вещам, как внешний вид, но надеялась, что к книгам это не относится. В том же самом магазине я купила Роберту великолепный альбом пластинок Вагнера. Правда, переплет его был не из мрамора, а просто из плотного картона, зато сами пластинки были самого высокого качества.
— Какая прелесть! — ахнула Мин. — О Дэйзи, ты всегда делаешь такие великолепные подарки! Разве ты не рад, Роберт?
Не ответив, Роберт продолжал одну за другой разглядывать пластинки.
— Нет, нет, я очень доволен, — наконец выдавил он из себя. — Спасибо, Дэйзи.
Бросив в мою сторону какой-то неопределенный взгляд, он скупо улыбнулся.
— Конечно, он обрадовался. Уж я-то его знаю, — принялась успокаивать меня Мин. По-моему, она даже немного обиделась за меня. — Да, не самые лучшие у нас времена, верно? Все, как нарочно, плохо… ну, если не считать, что издательство приняло мою книгу.
В глазах ее появилось совсем другое выражение. Теперь передо мной была прежняя Мин, какой она была в школе, и потом, в первые годы учебы в университете, — умевшая всегда и во всем добиваться своей цели.
— Будем считать, что твоя работа на первом месте, — сказала я. — В конце концов, у тебя ведь есть жесткие сроки, а у меня — нет. Повожусь с детьми, попробую их развеселить. Я буду готовить, миссис Баттер убирать и стирать, а у тебя появится время писать. Во всяком случае, мне кажется, это выход.
— Ой, ты правда хочешь готовить?! Вот это здорово! Ты ведь знаешь, что по части готовки я совершенно безнадежна. Кстати, на ужин у нас сегодня пастушья запеканка.
— Чудесно, — сцепив зубы, объявила я.
В доме все было примерно так же, как до моего отъезда. Цветы, правда, исчезли, но все равно теперь тут повсюду чувствовался уют, чего в первый мой приезд я не заметила. В честь моего приезда Мин расставила на столе зажженные свечи. Роберт рассказывал о Вильяме — вечером он съездил в больницу повидать его.
— Мальчишка уже по горло сыт всем этим, потому что все сестры и нянечки возятся с ним как с маленьким. Называют его «малыш» или «утеночек», а его это бесит. Вдобавок рядом с ним положили какого-то старика, который распевает с утра до ночи.
— Передай Дэйзи кетчуп. — Мин плюхнула мне на тарелку громадный кусок пастушьей запеканки, при этом умудрившись вывалить половину ее на стол. — О черт! — выругалась она.
Она повернулась к раковине взять тряпку. Выразительно подняв брови. Роберт протянул мне бутылку. Внутри у меня все перевернулось. А руки так дрожали, что я с трудом удержала бутылку.
— Позвольте мне, — предложил Роберт.
Он отобрал у меня бутылку, и пальцы его незаметно коснулись моей руки. Конечно, прикосновение могло быть случайным, и однако я еще долго после этого чувствовала, как горит моя кожа. Тупо глядя, как багряный ручеек течет мне на тарелку, я судорожно пыталась проглотить вставший в горле комок.
Весь вечер мы с Робертом старательно избегали заговаривать друг с другом. Все, что мы говорили, было адресовано исключительно Мин и Элли, и хотя странность этого просто бросалась в глаза, казалось, никто кроме меня ничего не замечает. Остается только надеяться, подумала я про себя, что, попривыкнув немного, мы все-таки найдем в себе силы общаться как нормальные люди. Все это время, пока мы сидели на кухне, я вновь и вновь перебирала в памяти то, что произошло между нами, и с ужасом поймала себя на том, что радость постепенно вытесняет из моего сердца мерзкий привкус предательства, к которому я уже успела немного привыкнуть.
