Аманда Эшли - Свет во тьме
Сара вспомнила, где находится. Габриель принес ее сюда прошлой ночью. Она даже не удивилась, когда поняла, что именно его лицо видела в своем жутком сновидении.
Она осматрелась в поисках часов, чтобы узнать время.
Свесив ноги на край постели, Сара встала. Пушистый лиловато-розовый ковер мягко обнял ступни. Она прошла по ковру к окну, отдернула штору и уставилась на пламенеющий закат; на миг он напомнил ей пролитую кровь. Удивительно, но она проспала всю ночь и весь следующий день.
Внизу, под окном, она увидела сад, порядком запущенный. Покрытые деревьями холмы возвышались над кирпичной стеной, окружавшей дом. Справа во дворе виднелся обширный бассейн. Огромный черный конь стоял, взбрыкивая, в углу под навесом.
Кто бы ни был Габриель, но он был богат. Задернув шторы, она отвернулась от окна и оказалась лицом к лицу с человеком, заполнявшим ее сны не только в эту ночь, но, чего уж там скрывать, последние три недели.
— Добрый вечер, — вежливо сказал он.
— Привет.
Габриель снова был весь в черном, и хотя этот цвет был ему к лицу, и сам он был весьма красив, она не могла удержаться в душе от вопроса, есть ли в его гардеробе что-нибудь еще, кроме черных маек и джинсов. То, как он наблюдал за ней, заставило Сару вспомнить, что она спала в одежде, не чистила зубы со вчерашнего утра и что ей необходимо принять душ.
— Ванная здесь, — указал Габриель на закрытую дверь слева.
Его способность так легко угадывать ее мысли выводила Сару из равновесия. Она чуть было не поддалась импульсу по-детски топнуть ногой и приказать ему прекратить свои штучки.
— Наслаждайся купанием.
Он покинул комнату, неслышно ступая. «Босыми ногами», — отметила Сара с изумлением.
Некоторое время она продолжала смотреть ему вслед, а затем отправилась в ванную комнату, которая оказалась не похожей ни на одну из виденных ею раньше. Багровые лучи заката просачивались в маленькое окошко. Стены здесь были того же розового оттенка, что и в спальне. Вдоль одной стены была расположена огромная овальная розовая ванна. Краны были, казалось, из золота, душ располагался отдельно. Розовый унитаз, две розовые раковины. На мраморной полочке у раковины она нашла пушистое белое полотенце, мочалку из махровой ткани, кусок душистого мыла, зубную пасту и щетку.
Закрыв дверь, Сара открыла кран с водой изначала раздеваться. Заметив флакон с пеной для купания, она набрызгала ее в ванну, любуясь миллионами радужных пузырьков, заполнивших поверхность воды.
Чувствуя себя королевой, она завернула кран и уселась в воду, вдыхая цветочный аромат пены.
Было очень странно, что в ванной нет зеркала, даже на шкафчике с туалетными принадлежностями. Сара гадала о странностях Габриеля, о его каком-нибудь суеверном страхе перед зеркалами.
Закрыв глаза, она отдалась течению мыслей. Кто такой Габриель? Почему он так заботится о ней? Живет ли он один? Если да, то зачем здесь цветочная пена для ванн? Если нет, то где его жена или подруга?
Она лежала, пока не остыла вода, а затем вышла из ванны и завернулась в махровую простыню, сетуя на то, что у нее нет с собой свежей одежды и белья.
Вернувшись в спальню, Сара увидела, что ее одежда куда-то испарилась, а вместо нее лежит пеньюар из розового бархата.
Пробегая пальцами по нежной поверхности, она вдруг поняла, что ткань ей как будто знакома на ощупь. И это было очень странное ощущение, потому что пеньюар стоил дороже всего ее гардероба. Она посмотрела по сторонам, а затем, не в силах противиться своему желанию, надела его. Прикосновение мягкой ткани к коже было таким приятным. Чувствовалось, что это очень дорогая и роскошная вещь.
Она едва успела запахнуть пеньюар, как раздался стук в дверь.
— Сара?
— Да.
— Не желаешь спуститься и выпить бокал вина?
— Да, спасибо.
Она открыла дверь и увидела его стоящим в холле все в тех же черных джинсах и майке. Сара глянула на его босые ноги. В том, что ни на ней, ни на нем не было обуви, ей почудилось что-то невероятно интимное. И эта мысль заставила ее покраснеть.
Глаза Габриеля озарились каким-то чувством, которое она не смогла определить. А затем он отвернулся и пошел вниз. Толстый белый ковер заглушал их шаги, когда она спускалась за ним, а затем прошла через другой холл в комнату с высоким потолком.
Пока он разливал вино, она огляделась. Большой мраморный камин занимал одну из стен. Пламя в нем плясало, весело потрескивали дрова. Огромная хрустальная люстра, напомнившая ей одну, виденную когда-то в театре, свешивалась в потолка. На полу был такой же толстый белый ковер, что и в обоих холлах. «Белые ковры, — отстраненнно подумала она, — как ему удается содержать их в чистоте?» Темно-зеленые шторы закрывали окна.
Мебели не было, не считая старинного дубового стола, огромного мягкого кресла с зеленой обивкой и большого телевизора.
Изящный арочный проем вел во внутренний зал, отделанный черным мрамором.
Габриель, внимательно изучая ее лицо, подал ей бокал вина. Он чувствовал ее нервозность, вызванную незнакомой обстановкой и тем, что она была наедине с ним, и думал, что бы ей сказать ободряющее.
Принимая бокал, Сара пробормотала «спасибо». Она снова огляделась кругом, гадая, почему на стенах нет ни картин, ни зеркал, ни часов. В этой комнате не чувствовалось души хозяина.
— Ты… давно здесь живешь?
— Несколько месяцев.
— Очень красивый дом.
Габриель пожал плечами. Он купил дом вскоре после приезда в Лос-Анджелес и остался равнодушным к словам агента о том, что эта недвижимость принадлежала одной очень известной, но склонной к затворничеству кинозвезде. Он купил дом по той простой причине, что зеленеющие вокруг холмы сразу напомнили ему родную Италию.
— Ты женат?
— Нет.
Она не могла не заметить бесконечную печаль и одиночество, прозвучавшие в одном этом слове.
— Разведен?
— Нет.
— Живешь с кем-то?
Он нахмурился:
— Нет, почему ты спросила?
— Но… эта комната… спальня… впрочем, это не мое дело.
Он поймал ее взгляд и не отпускал.
— Я отделал ее для тебя.
— Для меня? Но как? Почему?
— Я знал… — Он помедлил. — Я надеялся, что однажды ты придешь сюда.
— Но ведь мы знакомы лишь несколько недель!
Он пожал плечами:
— Деньги помогают все делать быстро. В шкафу ты найдешь одежду для себя.
Сара отступила назад, чувствуя, что попала внезапно в чуждый и непонятный ей мир. Она вспомнила старый французский фильм — там отец продал свою дочь чудовищу. Девушка жила в роскоши, но ощущала себя несчастной пленницей.
