Он. Она. Другая (СИ) - Лия Султан
— Но у тебя еще алименты, частный сад и что там еще твоя бывшая просит, — отведя взгляд заявляет она.
Затылок холодеет от ее внезапного замечания. Мы никогда это не обсуждали, потому что я сразу решил удовлетворить все просьбы Сабины.
— При чем здесь алименты? — не узнаю свой собственный голос, который внезапно звучит слишком строго и сурово — так, что даже Эль пугается. — Это вообще не обсуждается. Для дочери я сделаю все, что нужно. Тема закрыта.
Она вдруг резко отстраняется от меня и с обидой взирает.
— Ты никогда так со мной не разговаривал.
— Ты никогда не задавала вопрос про алименты. И впредь я не хочу его больше слышать.
Боже, как мы с темы возможного бесплодия и ЭКО переключились на содержание моей дочки?
— Вот так да? — всхлипнув, она гордо задирает подбородок, перебрасывает волосы на бок и выходит из кухни, громко хлопнув дверью.
Стою посреди комнаты и сжимаю кулаки до боли. Что мы делаем? Как мы это допустили? Я никогда не видел Элину такой и никогда между нами не было грубости и подобных скандалов. В первый год вместе ссорились по мелочи, но всегда быстро мирились. А что сейчас?
Выйдя в коридор, понимаю, что Алан все еще один в комнате. Сидя на диване, он увлеченно смотрит “Кукутиков” на русском, совершенно не обращая внимания на родителей. Из ванной доносится шум воды. Подхожу ближе и, приложив ухо к двери, отчетливо слышу, как она снова плачет. На этот раз не вхожу, а даю ей время остыть.
После мы так и не обсуждаем то, что между нами случилось. Вроде разговариваем, но недосказанность витает в воздухе, давя на обоих.
Ночью хочу с ней помириться и, прижавшись сзади, кладу руку на ее живот и сжимаю тонкий шелк ночнушки.
— Элечка, девочка моя, — шепчу ей на ухо. — Ну не дуйся.
Желание взять ее становится все сильнее, я прижимаюсь губами к нежной коже на шее и прокладываю дорожку из поцелуев к плечу, распаляясь все больше и больше. Но она…она вдруг резко отстраняется, убирает мои руки со своего тела и садится на кровати.
— Я не хочу сегодня, — все еще обиженно бросает через плечо. — Не могу.
— Что опять не так? — вздыхаю рвано.
— Ничего…Таир, просто не дави на меня, — просит жена в темноте.
Теперь уже я злюсь, и схватив подушку, иду спать на диван в гостиной.
В субботу с нетерпением жду встречи с дочкой. После десяти утра звоню бывшей жене, но она огорошивает меня тем, что Нафисы дома нет, она у бабушки. Сабина изменилась — совсем другой стала. И блеск этот в глазах даже через экран виден и внезапно уносит меня в прошлое, когда мы только поженились. У нее тогда глаза также сияли из-за меня. А потом по моей же вине потухли. Она быстро заканчивает разговор, что даже обидно — ощущение будто отделаться хочет. Ну да ладно.
Звоню матери, немного говорю с ней и прошу передать телефон Нафисе. Она подлетает к экрану, машет обеими руками и улыбается самой очаровательной в мире улыбкой.
— Дадака, привеееет!
— Привет, моя хорошая. Как дела?
— Вот так, — она поднимает вверх большой палец. — Мы играем.
— Молодец! Как дела в садике? Как твой друг?
— Какой друг? — удивляется она.
— Ну как его зовут? Сева…Савва?
— Аааа, Саввочка! Он хорошо! Но я теперь еще с другим дружу.
— Боже мой! — бью себя по лбу. Моя дочь похоже будет разбивать мужские сердца. — Тоже с садика?
— Нееет, — отмахивается Нафиска. — Это мамин начальник. Он катал нас вчера на большоооой машине, — дочка поднимает руки и пытается изобразить весь масштаб какой-то там тачки. — И я его нарисовала.
В ушах звенят брошенные мельком слова Сабининой подруги о свидании с начальником. Не понимаю, почему она так быстро познакомила с ним дочь? Почему она подпустила другого мужчину так близко к Нафисе?
— А как его зовут?
— На-ри-ман, — по слогам говорит она. — Он сказал, я могу прийти к нему в гости и он покажет мне машинки.
Мысли в голове путаются. При чем здесь машинки? Напрягаю память и вспоминаю, что Сабина теперь работает автосалоне. А если этот Нариман — ее начальник, то кто он? Директор? Не разделяю восторга Нафисы и уже ощущаю, как ревность расползается по душе черными змейками. Мало того, что дочь растет вдали от меня, так еще на горизонте какой-то мужик непонятный появился. Он там, а я — здесь.
Только хочу ей ответить, как дверь в комнату с грохотом открывается и в нее влетает маленький ураган по имени Аслан. Сын запрыгивает на кровать и криком “Папа, прыгать!” и обнимает меня за шею.
— Алан, подожди, — уворачиваюсь от малыша, глядя в экран. С досадой замечаю, как молниеносно изменилось лицо Нафисы. Она надулась, сложила ручки на груди и посмотрела на меня исподлобья.
— Нафиса, это Алан, — пытаюсь хоть как-то выплыть, но дочка презрительно фыркает и убегает, бросив телефон на диван. — Черт!
— Таир, она убежала, — на экране появилась мама.
— Да, я понял, апа. Извини, я сейчас тебе перезвоню. Минутку.
Отключаю вызов и зову Элю, пытаясь попутно утихомирить сына.
— Эля! Эля! Забери Алана!
— Что случилось? — спрашивает она, подхватывая сына с края кровати
— Я же просил не пускать его в комнату, когда говорю с дочерью.
Жена берет Алана на руки и громко цокает:
— Он убежал, потому что хотел с тобой поиграть.
— Я понял, но я же предупредил, что у меня звонок с дочкой. Нафиса обиделась, увидев его.
— Какие мы нежные, — закатив глаза, Эля развернулась и шагнула к двери. Я, все это время сидевший, на кровати, подскочил и пошел за ней.
— Что ты сказала?
— Ничего, — процедила она.
— Ты опять задеваешь мою дочь.
— Я ее не задеваю, — развернувшись, прошипела Эля. Алан схватился за ее футболку и потянул ее. — Просто мне обидно ее отношение к брату. Что он ей сделал, что она нос воротит?
— Эля, ей всего четыре, — предупреждающе говорю я. — Она маленькая. И тот случай в торговом центре, где она нас увидела.
— Боже мой, это было так давно, что можно было это перерасти. Но нет, — усмехается она. — А ты не думаешь, что твоя бывшая настраивает ее против брата, а значит, против меня?
— Сабина не такая, — качаю головой я.
— Она женщина, Таир. Обиженная женщина. И да, я осознаю, что и моя вина в ее поведении есть. И
