Всего лишь измена - Мари Соль
«Надо же», — думаю я, — «Неужели Кирюха вернулся?». Мила рассталась с ним лет пять тому назад, или больше. Он какой-то крутой бизнесмен, и в накладе её не оставил. Андрей, их сынуля, принял сторону матери. Но деньги отца тоже принял! Так что, все при делах, при деньгах и при планах. Один только я не у дел…
— Будет решать, какую форму казни выбрать? Через повешение, или расстрел, — решаю я пошутить.
Мила у нас — ещё та феминистка. Типа, женщины рулят! Ну, да. Ничего, что кафе они вместе с Виткой открыли на деньги её, от развода? А я написал бизнес-план. Да что бы вы делали без мужиков, дорогуши?
— Да, ну тебя! — хмыкает Вита, — Мила не такая уж и кровожадная. Он, между прочим, вернулся. На море зовёт.
«Ну, да! Ну, да», — думаю я, — «Это у вас, как у всяких подружек. Как там это у баб называется? Синхронизация циклов? И возвращение бывших тоже синхронизируется».
— Бывшие иногда возвращаются, — пытаюсь шутить, — Тут главное, двери держать закрытыми. А то, если откроешь, то дело труба!
Вита смеётся. Люблю, когда мне удаётся её рассмешить:
— Так вот! Съезжу к ней на чаёк. Ты не против? — ставит в известность.
«Ну, езжай, коли не шутишь», — мысленно я отпускаю её. Вдруг, и правда, к Милане?
— Против, конечно! — говорю вслух, — Но ведь женская дружба важнее семьи.
Вита, как я ожидал, убеждает в обратном:
— Это не правда! Там в холодильнике суп, вермишелька с мяском. На выбор. Проследи, чтобы Тоша поел, хорошо?
Вот за что я её обожаю, так это за то, что Виталя всегда начеку. Кто поел, кто устал, кто не выспался? Притом, что сама может вставать среди ночи, ходить по квартире и хрумкать за обе щеки.
— Есть, моя госпожа! — выдаю.
Вита вздыхает. Подобные шуточки свойственны мне и в постели. Люблю доставлять удовольствие ей, а потом уж себе. Правда, Виталя обычно спешит опрокинуть меня, оседлать. Но и тут я всегда поддаюсь. Мне всегда хорошо! Лишь бы ей было также.
— И Капустина выведи, не забудь! А ещё лучше Тошку отправь. Но только после ужина, — даёт инструктаж.
Как будто я могу забыть про Капустина. Да он первым напомнит! Будет ходить за мной следом, и подметать пол хвостом. Намекая, что дело не терпит отлагательств.
— Всё понял, моя госпожа, — напряжённо парирую я. Почему напряжённо? Просто меня уже жмёт изнутри так, что еле терплю.
Витка прощается. Я выдыхаю. Бегу в туалет, где за много часов мне знаком каждый угол. Напоследок решаю взять кофе. Нужно взбодриться немного! Официантка уже ничему не удивляется. И десерты не предлагает. Такие вещи я ем только в кафе «ВитаМила». В других местах пробовал есть, не идёт.
Когда выхожу на воздух, то чувствую ветер в лицо. Вот такой он, питерский июнь! Или июньский Питер. Как лучше? Непредсказуемый, хмурый. И канал Грибоедова, в этом месте широкий, манит приблизиться, глянуть на водную гладь. Из проулка, где было кафе, выбираюсь на набережную. Иду по ней вдоль небольшой, но глубокой реки.
Я всю жизнь прожил в Питере. Но так и не смог разгадать его тайну. Почему сюда едут со всех концов необъятной страны? Чем он так привлекает туристов? Наверное, то, что для них привлекательно, кажется будничным для меня. Все громады соборов. Один, кстати, виден отсюда! Казанский, он самый большой. Утончённая холодность улиц и ветхость старинных дворов. Для меня этот город обычен в своём превосходстве. Ничего в нём особого нет. Просто это — мой дом, и я буду в нём жить, до самого крайнего вздоха.
Когда я решаю вернуться к машине, то парковка уже опустела. «Институтская рать» отвалила домой. Я опускаюсь за руль и смотрю на большое, слегка закруглённое здание с жёлтым фасадом. В этом здании вся моя жизнь! Я пришёл сюда, будучи школьником. Помню, как сразу меня поразил его холл. И колонны, в которых читался дух времени. Я представил то, сколько учёных он выпустил. И понял, что стану одним из таких. А теперь…
Я — никто. Без своих степеней и регалий. Нет, я, конечно, могу и дальше учить. К примеру, уйти в безвозвратный онлайн. Быть репетитором. Преподавать на дому. Но всё это — не то! Как никотиновый пластырь для того, кто всю жизнь курил. Я не смогу без студентов, без этой пульсации жизненных сил. Я умру. Только Вита способна меня поддержать и понять. А уже если она не поддержит…
Вспоминаю о том, о чём даже успел подзабыть. Весь сегодняшний день был, как в ступоре. А что, если я потеряю не только работу? Семью. Что, если всё потеряю. Вот так, одним махом. От этой мысли мой лоб покрывает испарина. Она заявила, что едет к Милане. Допустим. А что, если я позвоню?
Достаю телефон, нахожу номер Милы. Набрать, не набрать? Ну, скорее всего, Вита ей объяснила, как нужно ответить, если я позвоню. Так что не стоит надеяться, что Милана мне скажет всю правду. А правду узнать можно только, поехав туда…
Пока я вливаюсь в поток торопливых машин, продолжаю себе представлять, что скажу, если я обнаружу там Виту? А! Была, не была! Расскажу ей всю правду. О том, почему меня выперли вон. И пускай распинают меня, пускай судят. В конце концов, правда всплывёт всё равно.
Встав в очередь на светофор, прибавляю звук радио. Там играет Кузьмин. Наша песня:
— В твоих глазах печать греха,
О, как она нас разделяет…
И скорби ты не разделяешь,
Любовь, как старая труха.
«Боже мой, как давно это было», — слегка опечаленно думаю я. Вспоминая тот давний случай, когда мы с Виталей оставили Майю родителям, а сами пошли на спектакль. В Большом драматическом ставили «Анну Каренину», и всю дорогу обратно мы спорили, что представляет собой её образ. Что интересно, Виталя её так ругала! Изменщица, шлюха, кукушка и прочее. Я защищал. Ну, не то, чтобы прямо я встал на защиту Карениной. Просто я говорил, что душа у неё просит ласки. А влюблённая женщина склонна к безумствам.
— Хорошо, что сейчас не выдают замуж насильно, — подвёл я итог.
— Да, интересно, — сказала она, — За кого бы меня тогда выдали?
Я не стал фантазировать. Почему-то в моей голове возникал образ взрослого дяди с густой седовласой бородкой. Несомненно, богатого, старше её… Ничего не напоминает?
— Кажется, дождь собирается, — выдал вердикт, глядя вдаль. И тут же раскатистый гром узаконил прогноз.
Дождь пошёл
