Другой близнец - Рина Мирт
До каких пор тень Рика будет преследовать его, влияя на его личную жизнь?
Он отрицательно покачал головой.
— Нет, — произнес он, облизав пересохшие губы. — Прости, я не могу.
Карэн опустила глаза. Бен не мог разобрать огорчил ли её его ответ или нет.
— Это из-за Рика, не так ли? — спросила она, всё еще не глядя на него.
— Да. Нет, — он поправил себя. — Дело во мне самом.
— Интересно было бы послушать, — проговорила она упавшим голосом, гипнотизируя пятно на столе.
— Отчасти из-за него, — произнес он, осторожно подбирая слова, чувствуя неизбежность неприятного разговора, который тогда так и не случился. Видимо, только сейчас пришла пора платить по счетам.
— Я не могу дать тебе то, что ты ищешь, — продолжал он, не спуская взгляд с девичьего лица. — Прости.
Карэн медленно подняла свой взгляд, заставший Бена замереть. Её взгляд полностью отзеркалил его чувства в момент, когда Мия предложила ему забыть о произошедшем. Может он ошибся на её счет? Он подумал задать ей самый тяжелый для него вопрос, но та вдруг произнесла, фальшиво улыбаясь:
— Всё в порядке, — она быстро засобиралась, пытаясь продеть руку в рукав пальто. — Рада была тебя повидать.
— Карэн… — он чувствовал себя полным ублюдком, глядя на её влажные глаза и эту кислую улыбку, что застыла на её лице. Словно… Словно он сделал ей то же, что и Мия с ним, пусть та сделала это неосознанно.
— Мне жаль, что так вышло.
Она презрительно фыркнула, высвобождая волосы из воротника:
— Не стоит. Видимо это моя судьба быть брошенной братьями Хадсонами, — её речь сочилась ядом. — Я ошибалась, вы — действительно одинаковые.
От её слов по коже Бена побежали противные мурашки. Он ничего не ответил, опустив взгляд. Спустя мгновение она поднялась с места и покинула закусочную.
Домой он вернулся в скверном настроении и тут же поднялся к себе, запирая дверь в комнату, наплевав на данное себе же обещание провести как можно больше времени с матерью. Хотелось побыть одному и осмыслить всё произошедшее.
Слова Карэн задели самое больное, заставляя его думать о переплетении их с братом судеб. Кто из них двоих влюбился в Мию по-настоящему, а второй лишь перенял чувства первого через связь? Если Рик, то его чувства должны были умереть с ним. Или они уже так плотно проросли в нём, пустив корни, что он принимает их за свои собственные? Или он — тот, кто влюбился в неё, передав свою любовь Рику? Иначе, как объяснить его резкую смену отношения к ней?
Мысли перетекали одна в другую, как ручейки во время весны, смешиваясь и меняя направление. К размышлениям добавились воспоминания об их совместном детстве, о Мие и последних днях проведенных с ней, завершившихся фантастическим фиаско в виде криков в гостиной покойного брата. Воспоминания прервала навязчивая мысль о кольце и о данном плоду своего воображения обещании.
Как он сообщит Мие об этом? Особенно теперь, после всего, что было. Произошедшее между ними страшно усугубило ситуацию.
Его взгляд упал на бутылёк чернил, что стоял на письменном столе. Каллиграфия была одним из его любимых хобби. Даже больше, чем собирание моделей самолётов, ведь она требовала большей концентрации. Он забросил это занятие, как только уехал учиться в университет.
Сев за стол, он открыл первый ящик, обнаружив там остальные принадлежности для сего непростого занятия: перья, прописи, тонкую бумагу, дополнительные бутыльки с чернилами. Внезапно его осенила догадка. Он напишет ей письмо, в котором всё объяснит. Достав блокнот и карандаш, он принялся думать о содержании письма. Это заняло его до самого вечера. Марк стучал в комнату пару раз и звал ужинать, а после, чтобы спросить «как дела», но Бен просил его не беспокоить. Ему хотелось покончить с этим сегодня, чтобы больше не думать о несчастном кольце.
И всё равно, несмотря на такое количество потраченного времени и листов, письмо получилось довольно коротким. С трудом набрался один лист. Бен сделал из него своеобразный конверт и вложил туда найденное кольцо. Он зашел в бывшую комнату Рика, которая изменилась с прошлого раза, когда он был здесь. Теперь всюду висели его фотографии. На кровати появилось постельное бельё, а сама кровать была аккуратно заправлена. Бен провел пальцем по письменному столу. Пыли не было. Значит мама регулярно тут убирает, навещая комнату. Нельзя было, чтобы она увидела письмо, адресованное Мие. Он обещал ей, что ничего не расскажет матери о них с Риком. Оставалось только одно. То, чего он надеялся избежать. Посетить комнату Мии, оставив письмо там.
Он поколебался мгновение, прежде чем войти туда. Чтобы легче ориентироваться, он включил прикроватный ночник, так как солнце уже давно село. Комната и правда была табуирована. Никто сюда не входил. Всё осталось так, как было, когда она покинула спальню. Постель была кое-как застелена, а на неё брошена пижама и еще несколько вещей, которые Мия, видимо, выбирала, чтобы надеть в аэропорт. Прикроватная тумба, туалетный столик и стол для занятий были покрыты недельным слоем пыли.
Вместо того, чтобы искать подходящее место, чтобы оставить письмо, он принялся дотрагиваться до предметов мебели, представляя её здесь. Ему казалось, что в воздухе до сих пор висит запах её парфюма. Он медленно опустился на краешек кровати. Бен был напряжен, как струна, то и дело прислушиваясь к звукам за дверью. Тяжело будет объяснить своё присутствие в спальне приемной сестры. Он чувствовал себя так, словно попал в святая святых, куда чужакам вход воспрещен. По сути он вторгся в комнату Мии без разрешения. В её маленький мирок, огражденный от остального мира стенами личного пространства. Неважно, что она не живет тут уже два года.
Следы её недавнего присутствия вновь разожгли в нём бурю эмоций. В памяти вспыхнули мягкость её кожи и ощущение податливого тела в
