(не)верная (СИ) - Дилин Рин

Визитёром оказался парнишка с кухни. Он скользнул взглядом по комнате за моей спиной и бессовестно уставился на лежащую Лару. Мне тут же башню снесло от ревности: никто не смеет на неё пялиться! Рявкнул на него, с трудом удерживаясь от применения психовоздействия: чтобы забыл её, и в следующий раз, увидя её, сам не понимал, почему ему хочется бежать от неё без оглядки. Чтобы всем своим хребтом чувствовал, что я приду и сломаю ему челюсть, стоит ему только в её сторону нос свой поганый повернуть. Но сделай я так, и сам шагну в свою могилу: если станет известно, что я пользуюсь силой и применяю её на гражданских, меня запрут в подпольной лаборатории как неконтролируемого. И я выйду оттуда… уже никогда.

Но пареньку хватило и окрика: он вытянулся передо мной в струнку, застыл испуганным сусликом, как срочник перед генералом.

- Ну, и зачем ты ребёнка перепугал до смерти? – шутливо пожурила меня Лара, когда я закрыл дверь перед его носом, забрав у него поднос с едой.

Тьма во мне стыдливо заворчала и улеглась, точно послушный хозяйке пёс.

Я посмотрел на неё: откуда в ней столько власти надо мной? Разомлевшая и такая мягкая после секса, она лежала и смотрела на меня. От живого огня в её глазах плясали искры и чёрт знает что ещё, отчего мне хотелось прижать её к себе и никогда больше не отпускать… М-м… так бы и съел её…

Лара бросилась ко мне помогать: подкатила столик, подняла тяжеленное блюдо с овощной нарезкой, снова бередя во мне чувство собственной неполноценности. И я решил не ждать, когда она попросит о чём-нибудь меня. Решил выяснить здесь и сейчас, чем могу поддержать её, стать опорой или просто побаловать. Пусть я останусь женатым на Соне, но Лара теперь моя. И я хотел видеть радость в её глазах.

Слова давались мне с трудом, я не знал, с какой стороны начать, а она, не таясь, рассмеялась в ответ:

- Чего я не прошу? Подарки? Шубу-злато-жемчуга? На дворе скоро лето: жарко будет в ней ходить. Квартира? У меня есть. Машину? Водительских прав нет… - каждое её слово точно пощёчиной било мне по лицу.

Сказать, что я охренел, – не сказать ничего. Эта женщина меня сейчас буквально мордой об асфальт со всего размаху приложила.

Ей. Ничего. От меня. Не нужно.

Что за нах?! Получается, что дать я ей мог только то, что пока брал сам, – секс. Но ей, оказывается, большего и не требовалось. Ей не нужен был весь я, только мой член. Я для неё – грёбанное дилдо на ножках, всегда готовое к удовлетворению.

Бл*ть… Таким куском дерьма я себя ещё никогда не чувствовал…

Я сидел и не знал, что ей сказать на всё это. Женщина, на которую я залип, в которую врюхался по самую макушку, не видела во мне мужчину.

Для неё я был просто шлюхой. Как девочка Зухры… Только с членом.

Лара заметила моё состояние и забегала глазами по комнате.

- На самом деле, - судорожно вздохнув, произнесла она. – Хотела тебя кое о чём попросить, но всё стеснялась… Я хочу… э-э… кабэ-дон…

Я видел, она врёт, ничего такого и не думала делать. Даже не помышляла, что может о чём-то попросить меня. Но тьма в моей душе дрогнула, потянулась к этой лжи с надеждой. Поскуливая и виляя перед ней хвостом, готова была вылизать Ларе ноги, за то, что она сейчас протягивала мне эту «соломинку».

Кабэ-дон… Это что ещё за фигня такая? Откуда она её вытащила только? Звучит, как редкостное извращение… Но Лара тут же заверила меня, что это не относится к сексу.

Болезненный спазм в груди, вокруг сердца, спал, и я вздохнул с облегчением: моя женщина бросила мне вызов, хочет поиграть… Значит, всё не так, как я себе только что представил: я ей не безразличен, не просто сраный стояк.

Она хочет кабэ-дон? Она его получит. Чтобы это ни было.

Пусть Лара пока и не испытывает ко мне тех же чувств, что и я к ней. Я стану медленно приучать её к себе. Заполоню собой её жизнь и мысли, заставлю смотреть только на меня. Я приручу тебя, моя Разбойница. Ты даже не заметишь, как станешь моей. Влюбишься, до скрежета зубов влипнешь, врастёшь в меня и будешь гореть в том же аду, в котором я горю сейчас… А пока…

Я засобирался домой, и Лара нехотя начала одеваться. Было заметно, что ей хочется продолжить начатое. Понежиться в моих объятьях ещё разок-другой, но в тот момент я посчитал, что её лёгкая неудовлетворённость поможет мне быстрее привязать Лару к себе. И слишком поздно, уже в пути, вспомнил любимое выражение одного из отцов-командиров: «Неудовлетворённая женщина хуже атомной войны», но Лара уже впала в пасмурное настроение и всю дорогу молчала. Даже попыталась показать мне свои острые зубки, не позволив подвезти до подъезда, а потребовала высадить у арки.

Что ж, а кто сказал, что будет легко? Я сейчас с ней точно сапёр на минном поле, где-то проеб*вший всё оборудование. Не стал упорствовать, чтобы не усугубить, и сделал так, как она хотела. Она коротко клюнула меня в щёку на прощание, выскочила из машины и почти бегом припустила домой.

Было ещё достаточно светло, вокруг сновали люди, но что-то меня дёрнуло постоять и подождать, когда она пройдёт через арку во двор. Лара прошла почти до середины и остановилась, словно бы встретила старую знакомую: она спиной перегораживала мне обзор, и я не мог понять, с кем она там разговаривает. Но когда она немного отодвинулась и я увидел знакомую седую шевелюру и блеск трости, меня точно кипятком ошпарило: Виктор!

Сам не помню, как оказался возле Лары.

- Подними. Мой. Кошелёк, - приказывал старик, опутав её волнами Контроля, точно паук муху: совсем из ума выжил, старый козёл?!

Не медля ни секунды, я прикрыл Ларе ладонью глаза и прижал к себе. Накрыл её своей силой, точно щитом, мягко уводя из-под действия Виктора. Лара в моих руках испуганно было дёрнулась, но тут же узнала и расслабилась.

- Лара, иди домой, - тихо произнёс ей на ухо, отпустил и легонько подтолкнул в сторону двора, продолжая удерживать щит над ней и отсекая волю Виктора.

Она послушно пошла. В тот момент, как только она сделала пару шагов, я со всего размаху безжалостно ударил Контролем старика: злость, страх за Лару – я всё вложил в свою атаку. Мир стремительно сузился до двух точек передо мной – зрачков Виктора.

Он был начеку и встретил мою волну своей. Сначала пытался тоже атаковать, побороть меня и подчинить себе, но поняв, что не выдерживает, скрутил Контроль вокруг себя, закрылся плотным коконом и ушёл в глухую защиту.

Ярость новой волной пожара поднялась во мне: какого лешего вообще он тут делает?! – и я подстегнул ею свой Контроль. Напоил ею тёмного зверя, рычащего во мне, и спустил его с поводка. Тьма рванула вперёд, сминая щит старика, точно он был из яичной скорлупы: тонкая хрупкая стена под когтями осатаневшего хищника.

Виктор дрогнул. Пошатнулся, устало прикрывая глаза, и опёрся на свою трость, когда его защита затрещала и стала стремительно падать. Я тут же пришёл в себя и похолодел: что творю?! Он же мне как отец! – мысленно отвесил себе затрещину и остановил тьму, сковал недовольно рычащего зверя и вновь посадил на цепь.

- Ты стал ещё сильнее, - тяжело дыша, пробормотал Виктор, посмотрел на меня и улыбнулся, словно сейчас я не пытался расплющить ему мозги, а вручил очень ценный подарок. – Ух, голова гудит, будто кувалдой мне въехал. Это ты из-за этой девушки так взбесился? – хитро прищурился на меня и констатировал: - Она ценна для тебя.

- Забудь сюда дорогу, - беззлобно рыкнул ему, проигнорировав его слова.

Виктор взял себя в руки, выпрямился и с достоинством стряхнул несуществующую соринку с рукава.

- Не могу: что мне от тебя нужно, ты знаешь, - мотнул головой в сторону моей машины: - Подвезёшь?

Я нехотя согласился и сделал приглашающий жест рукой:

- Твои старания бесполезны, мой ответ остался прежним – нет.

- Знаю-знаю, обещание Соне… - покачал он головой, следуя к автомобилю. – Но я всё же попытаюсь ещё.

Сегодня он был какой-то другой. Уставший. Словно бы все его года утроились и обрушились на него общим весом.