Арина Ларина - Свадьба беременной Золушки
«Неужели Вадим все-таки потащит сейчас исполнять «торжественную часть», – напрягся Сергей. Но это был не Вадим. Стройная фигурка медленно плыла в бледном свете уличных фонарей. Вот она присела на край стола и горестно застыла. Сергей приник к экрану. Девушка была ему незнакома. Хотя в такой темноте…
До него донеслись сдавленные рыдания.
«Что такое?» Он не выносил женских слез. Всхлипы, проникавшие из приемной, были какими-то детскими и жалобными, как будто там страдал обиженный ребенок. Сергей не выдержал и пошел выяснять, в чем дело.
Юлька в темноте комнаты, где все напоминало о нем, прощалась со своей любовью, своим будущим, со своим так и не состоявшимся счастьем. Она уже никогда не будет Золушкой. Не будет бала, хрустальных туфелек и Принца. Зато все остальное будет как в сказке: вскоре она превратится в тыкву. Отвратительную беременную тыкву на тоненьких ножках.
В тишине отчетливо скрипнула дверь, и луч света, проникший в помещение из директорского кабинета, начал стремительно расширяться.
Юлька вздрогнула, замерла на долю секунды и, поняв, что и здесь ей не удалось уединиться, вихрем вылетела в коридор. Естественно, ноги понесли ее по привычной траектории. Никакой романтики. Она не могла допустить, чтобы кто-то увидел ее зареванное лицо с размытым макияжем. Сбросив на ходу туфли, она неслась под ярким светом ламп, словно по туннелю, ведущему в никуда.
Сергей выбежал вслед за незнакомкой. Ярко-синее видение стремительно удалялось и скрылось за одной из дверей. Вдали светились две синие капли. Он недоуменно прошел вперед и увидел, что это туфельки. Сергей поднял их и улыбнулся. Обычно Золушка теряет только одну.
Подойдя к дверям, Сергей осторожно постучался, но ответа не получил. Неожиданно он вспомнил, как недавно они вызволяли отсюда переводчицу Юлю, у которой были такие мягкие щекотные кудряшки. И которая хотела почитать ему Бальмонта. От нее пахло не духами, а карамелью. Сергей понял, что все это время ему не хватало этой взбалмошной смешной девочки. Нет, никаких особых чувств, просто она была такой непосредственной, такой наивной и непредсказуемой… Он тряхнул головой, отогнав сентиментальные воспоминания, и решительно забарабанил в дверь:
– Золушка, откройте. Тут топчется Принц на белом коне и желает вернуть вам обувь, – неуклюже пошутил он. В ответ тишина.
«Ладно, не проблема», – решил он и пошел к себе за ключами. После случая с переводчицей замок поставили двусторонний, при необходимости его теперь можно было открыть снаружи.
Когда Юля поняла, кто за дверью, ее сковал немыслимый ужас. Наверное, так чувствует себя сапер, впервые вышедший на боевое задание. И ошибиться нельзя, и нет сил сделать хоть что-нибудь. Похоже, что судьба дает ей еще один шанс, но как его теперь использовать? Она вся в слезах, макияж потек, туфли потеряны. Единственное, что она смогла исправить, это смыть остатки косметики с лица.
Подойдя на цыпочках к двери, Юлька услышала удаляющиеся шаги. Сработал внутренний рефлекс, и она, выскочив в коридор, понеслась к лестнице. Желание у нее было только одно – скрыться от него. Она бежала, не видя ничего перед собой, и думала только о том, чтобы найти самый темный угол и отсидеться там, пока из центра не уйдет последний человек. Она даже готова была тут заночевать.
Сергей шел медленнее, чем она бежала, поэтому по закону физики она его догнала и должна была перегнать, если бы он инстинктивно не вытянул руки и не схватил проносящийся мимо ярко-синий снаряд.
Поняв, что сейчас он ее узнает, что все произойдет совсем не так, как она мечтала, Юлька забилась в его руках в отчаянной попытке вырваться. Обалдевший Сергей пытался ее успокоить, наконец она устала и замерла, опустив голову.
Он стоял и держал ее, не зная, как себя вести. Как вообще ведут себя в такой ситуации? Сергей боялся испугать ее неосторожным словом, он вообще боялся даже пошевелиться.
Это была драматично-романтическая сцена из мыльной оперы, а никак не из нормальной жизни, к которой он привык. Он мучительно пытался вспомнить, как ведут себя в таких ситуациях киношные герои, но в голову лезла какая-то чушь.
Внезапно девушка подняла голову и посмотрела на него в упор огромными, блестящими от слез глазами. В этом взгляде было столько боли, и в то же время он был таким знакомым…
– Не может быть! – вырвалось у него. Это была Юля. Нелепая смешная девочка, пахнущая детством и конфетами, внезапно трансформировалась в эффектную молодую женщину, настолько привлекательную, что, познакомься он с ней при других обстоятельствах, все было бы иначе: он бы робел, смущался и в конце концов не отважился бы встретиться снова.
– Может, – печально сказала Юля. – Теперь отпустите меня, отдайте туфли и идите по своим делам.
– У меня нет дел, – глупо ответил Сергей. Он вдруг вспомнил, что делают в таких сценах киношные красавцы – они целуют партнершу и, обнявшись, уходят за горизонт.
– Отпустите меня, – повторила Юлька.
– Мне не хочется вас отпускать, – честно ответил он.
– Пустите. – Ей было неприятно, что он разглядывает ее заплаканное лицо.
«Все должно было быть не так, совсем не так. Хотя этого просто не должно было быть вообще», – путано думала Юлька, пытаясь отвернуться.
– Что вы крутитесь? – не выдержал он.
– А вы перестаньте на меня смотреть!
– А мне нравится на вас смотреть, нравится!
– Я подарю вам на память свою фотографию, поставите на стол в рамочке!
– Не хочу фотографию, хочу оригинал!
– Что значит «хочу»? – получилось совсем пошло, но они этого не замечали.
– Хочу? Это значит, что…
В этом месте должен был последовать поцелуй по всем законам жанра и логики. Сергей понял, что именно так шаблонно, по-киношному он сейчас и поступит. Но эта непредсказуемая девушка опять сломала все логические построения.
– Нет, – завопила она, нарушив романтизм сцены! – Вы не можете, не смейте, вы меня совсем не знаете!
– Перестаньте, чего такого я не знаю, что может помешать нам целоваться?
– Вы даже не представляете, – Юлька задыхалась от волнения, голос дрожал.
– Ну, чем вы собираетесь меня потрясти? У вас что, судимости в анамнезе? Если вы уже отсидели, то вы чисты перед законом и передо мной!
Он пытался шутить, поскольку чувствовал себя невероятно неловко. С ней было легко, он абсолютно не стыдился ее, своих эмоций, но периодически включавшаяся логика вносила налет нереальности в происходящее. На такие сцены нельзя смотреть с позиций разума, это сплошной клубок чувств, который захлестывает и заставляет забыть о приличиях.
Юлька вдруг опять разрыдалась.
– Юля, ну перестань, ну пожалуйста! Я тебя обидел? Я чушь нес, прости! Слышишь? Ну скажи, в чем дело, я так глупо себя чувствую…
