Влюбись в меня, Воробышек! - Янина Логвин
– Меня невозможно удержать, Рита. Если бы не хотел, я не стоял сейчас здесь.
– Да, знаю, но…
– Отличный подарок вышел, Ромашка. В твоем духе сказочницы! Мне уж точно такой никто не делал.
Воробышек пробует улыбаться, и на душе становится легче.
– Правда?
– Да. Ванька будет счастлив узнать, кто теперь в нашей семье везунчик Голлум. Его Катя всегда считала меня вредным и не очень симпатичным.
– Она лукавила.
– Думаешь?
И пока я решаю, что ответить парню, он кладет руку на мой затылок, наклоняет голову и целует меня. Достаточно откровенно, чтобы сердце забилось, как сумасшедшее, а дыхание рядом с ним замерло. С трудом оторвавшись от моих губ, на этот раз Данил сам берет мою ладонь в свою и ведет к выходу из парка:
– Пойдем, Ромашка, а то я подумаю, что тебе нравится со мной целоваться и утащу вместе с кольцом в какую-нибудь пещеру!
У Женьки столько впечатлений после занятий, что братишка говорит, не замолкая. Но еще больше желаний, и после воскресной школы мы идем в кафе есть мороженое. А после, встретив по пути Соню и Степку, возвращаемся в парк и еще три часа проводим, гуляя у реки и катаясь на аттракционах.
– Ты еще не устал от нашего общества? – спрашиваю я Данила, когда между нами, наконец, исчезает Степка, и мы на короткий момент остаемся одни.
– Нет. Гораздо больше меня волнует вопрос: почему я терплю твоего брата? Сам себе удивляюсь. Он явно испытывает мое терпение.
– Ты ему нравишься и вдохновляешь. Мне кажется, рядом с тобой Степан чувствует себя старше. Вообще-то он хороший парень, но если кого-то невзлюбит, – я смеюсь, – берегись! Он Авдотия, когда мы встречались, терпеть не мог. Вечно что-то придумывал, чтобы к нам в дом не пускать. Однажды сунул за обе щеки бублики, нарисовал на лице прыщи, открыл дверь и сказал, что у него свинка. А значит, у меня карантин и никаких свиданий! Не поверишь, я была ему так благодарна…
– Авдотий? Какое дурацкое имя, – кривится Воробышек, становясь вдруг серьезным. – И что ты нашла в том тощем типе? Жалею, что не съездил ему по роже – а надо было, чтобы не клеился к тебе больше. Это ведь он был в «Маракане»?
А я жалею, что вспомнила о Стрельбицком. И кто меня за язык тянул? Но Данил догадливый, сам все понял.
– Да, – я отвожу взгляд в сторону и смотрю туда, где гуляет народ и где Соня катает Ежика на большом самокате, потому что Степка умчался далеко вперед, встретив друзей. – Ничего не нашла. Это давно было, я уже не помню.
– Это хорошо, что не помнишь, – сухо замечает Воробышек, заставив меня удивленно к нему повернуться. – Я не хочу, чтобы ты помнила, Рита. Никого.
Что это с ним? То улыбался и был расслабленным, а то вдруг стал хмурым. Даже руку высунул из кармана брюк и плечи напряг. Совсем как тогда, когда нагрубил своему другу Климу в автошколе, непонятно почему с ним сцепившись. А точнее, перед тем.
– Кроме тебя мне некого помнить, Даня, – отвечаю негромко. – А с Авдотием у меня ничего не было, ты это знаешь. А если ты имеешь в виду себя… – как всегда краснею, когда говорю откровенно. – То я не буду тебе ничего обещать. Это… это личное!
На лицо Данила возвращается улыбка, и он подходит ближе. Скользнув руками вдоль талии, скрещивает их за моей спиной, заслоняя собой весь обзор. Но если честно, мне нравится смотреть в его синие глаза, пусть даже в такие самодовольные.
– Значит, Ромашка, – спрашивает, понижая голос, – в твоем тайном личном есть только я?
Медленно наклонившись, подхватывает своими губами мои – дразня меня и смущая, потому что к этому времени в парке уже уйма народу, а еще…
– С ума сошел? – шепчу я испуганно, когда Данил увлекается. – Перестань. Степка же увидит! И Соня!
– Пусть! Рит, я соскучился страшно! Мне так не хватает тебя и твоей сказки. Нас! Слушай, мы можем…
Но что «можем» договорить Воробышку не дает Степка, который умудряется прямо на самокате вклиниться между нами и радостно прогорланить:
– Эй, чувак, смотри! Зацени какие я себе купил очки-гогглы! Правда, они прикольные? Скажи, я в них похож на стимпанкера?! На бешеного инженера королевского дирижабля!
На Степке круглые темные очки, напоминающие большие полубинокли, и выглядит он в них – тощий, длинный парень, с торчащей рыжей шевелюрой и зубастой улыбкой, совершенно комически.
– На идиота ты похож, – шипит Воробышек, явно про себя чертыхаясь. – Полоумного! Тебя что, не учили не совать нос в чужой разговор?
– Не-а! И мне сестра не чужая, она своя!
– Так я научу!
– А как ты научишь, если ты и без очков на идиота похож? Влюбленного! – ржет Степка и, развернув самокат, мчится прочь, заставив Воробышка схватить рукой воздух.
– Что? Черт! А ну иди сюда, Степанида! Душу вытрясу!
После парка Ежик буквально засыпает на ходу, и мы возвращаем его домой к дедушке. Зато Соня не забыла об обещанном походе в кинотеатр и после позднего обеда, который я приготовила, мы идем в кино и, конечно же, Степан тоже увязывается следом.
Я не знаю, как у Данила хватает терпения на всех нас, но он стоически держится, и даже не пытается придушить моего брата, хоть тот и вертится у него под ногами, мешая нам говорить.
А к концу дня уже и Соня, осмелев, запросто болтает с Воробышком.
– Даня, а ты тоже любишь ходить в кино?
– М-гу.
– А комедии любишь?
– М-гу.
– А про любовь? Ну, романтические, любишь?
– Обожаю просто.
– Здорово! И я! А аниме смотришь?
– Жить без него не могу. Соня, может, ты уже сядешь на свой ряд? Фильм сейчас начнется.
– Я не хочу. Там дядька толстый все время сморкается и дышит громко, а у вас тут диван.
