Ты - Моя Вера - Яна Войнова
Несмотря на достаточно быструю езду водителя, они все же опоздали.
— Сейчас десять ноль пять! А мы были записаны на десять ноль-ноль! — недовольно ворчал Миша, странно подергивая плечом. — Сейчас десять ноль пять! А мы были записаны на десять ноль-ноль! Сейчас десять ноль пять! А мы были записаны на десять ноль-ноль!
Несмотря на все усилия врачей и той, имени которой Волков вспоминать не хотел, симптомы Миши никуда не делись, хоть их проявление значительно уменьшилось за последние годы. Сына по-прежнему нервировало всё, что идет не по его плану, а присущие ему странности выходили наружу. Когда же он поднял руку, чтобы стукнуть ладонью себе по лбу минимум три раза, Волков строго шикнул:
— Только попробуй!
Миша замер, вжал голову в плечи и испугано посмотрел на Стаса.
— Тебе сколько раз надо повторить, чтобы ты понял, наконец, что себя бить нельзя?! — уже более спокойно спросил Волков. — Вот стена! Подойди к ней и ударь столько раз, сколько тебе нужно!
Миша послушно поплелся к стене и несколько раз осторожно, с опаской оглядываясь на Стаса, стукнул. Его плечи мгновенно расслабились, и на вид он мгновенно успокоился.
— Вот и отлично! И чтобы больше я не видел, что ты себя бьешь! — сказал Волков, усаживаясь в комнате. Миша согласно кивнул, и медсестра увела его в другой кабинет для прохождения очередного тестирования работы головного мозга.
— У вас — гениальный ребенок! Особенно его способности проявляются к математике! — тут же залебезил перед ним доктор, явно чувствуя себя не в своей тарелке.
— Это последний раз, когда мой сын приходит сюда.
— Но послушайте, — возмутился врач. — За все это время мы добились невероятного прогресса и…
— Согласен. Но его зацикленность на некоторых действиях никуда не делась. И вряд ли когда-нибудь исчезнет. Поэтому я не вижу смысла, продолжать издеваться над моим ребенком. Скоро он должен будет пойти в школу. Как вы думаете, что скажут его одноклассники, когда он по три раза будет себя бить по лбу?
— Я прекрасно понимаю, что общество не всегда терпимо к таким детям и…
— Я планирую построить специализированную школу для детей с синдромом Аспергера. Я уверен, что в вашей практике нередко бывали одаренные дети с таким заболеванием. Однако не все родители могут позволить себе обучение на дому. Более того, даже ваши услуги. А я не хочу, чтобы мой сын чувствовал себя изгоем общества.
— Это прекрасная идея, но я не понимаю, чем я…
— Через год школа должна функционировать по полной программе. Возглавить саму школу вы не сможете, вы не управленец. Но обучение высококвалифицированного персонала для работы с одаренными детьми с синдромом Аспергера — вполне в вашей компетенции. Так же, вы их всех будете наблюдать. Подготовьте список психотерапевтов, с которыми вы бы хотели сотрудничать в этом проекте. В скором времени мои люди свяжутся с вами, чтобы обговорить детали.
— Но я же могу отказаться?
— За такую сумму? — Волков взял клочок бумаги и написал цифру с достаточным количеством нулей. — Вряд ли!
Пока опешивший доктор потирал свой взмокший лоб, Миша уже успел пройти тест. Сын зашел в кабинет явно расстроенным, а в его глазах стояли слезы.
— Я должен был решить за три минуты! — всхлипнул Миша. — А решил за целых пять минут!
— Какой ужас! — по-доброму съязвил Стас и тут же одернул себя, так как забыл, что сын не понимал сарказма, воспринимая все буквально. — Но ты же выполнил все задания?
— Да! Но за целых пять минут! — возмущению и недовольству ребенка не было предела. Стас быстро подскочил с места, подошел к сыну и опустился на корточки перед ним.
— Ты сегодня получил очень важный урок. Не всегда все получается так, как ты хочешь. Ты хотел прийти вовремя, но мы опоздали. Так бывает. Это нормально. Ты хотел пройти тест быстрее, но тебе понадобилось больше времени. Так тоже бывает. И это тоже нормально. Надо учиться быстро адаптироваться. Не расстраиваться, а приспособиться и идти дальше. Я рад, что ты через это прошел.
Обескураженный его словами Миша стал усиленно обдумывать услышанное, схватил свой рюкзак одной рукой, а затем, взял отца за неприкрытую руку, совершенно забыв, что не любит прикосновений к оголенной коже. Наверное, для других родителей, это в порядке вещей, гулять с ребенком, держа его за руку. Учитывая особенности Миши, в их семье это было сродни настоящему чуду.
— Думаю, что Миша хотел бы, чтобы его папа им гордился, правда, Миша? — спросил доктор. — Я считаю, что он ищет вашего одобрения.
— Зачем? — удивился Волков, чувствуя, как щемящий комок подкатывает к горлу. Он слегка развернул ребенка, заглянув ему прямо в глаза. — Тебе не нужно мое одобрение. Ты мой сын. Я уже тобой горжусь.
Всю обратную дорогу ребенок молчал. А Стас даже не пытался завести разговор. Он обдумывал идею о новой школе для одаренных, но особенных детей. Те родители, которые смогут позволить оплачивать обучение, будут платить. Дети с меньшим доходом в семье получат стипендии. Зато над его сыном никто не будет посмеиваться, пока он мал. А после окончания школы, Волков надеялся, что с помощью врачей-психотерапевтов его сына научат посылать нахер всех, кто считает его странным. А если они не справятся, то за них это сделает Стас.
Но Волков несколько недооценил способностей своего ребенка отстаивать себя и свои желания. Миша забраковал всех специализированных гувернанток, присланных элитным дорогим агентством. Одна ему плохо пахла, у другой был противный голос, про третью он сказал, что она глупая. Причем, ничуть не стесняясь, прямо женщине в лицо. Можно конечно было списать все это на особенности его диагноза, но Волков точно понимал, что происходит: хоть Миша и страдал синдромом Аспергера, скверный характер достался сыну от отца. Поэтому он молча наблюдал, как сын бракует одну няню за другой.
— Миша, тебе нужна помощь, — сказал Волков, провожая грустным взглядом очередную гувернантку, доведенную до слез его особенным ребенком. — Давай все
