Песнь ворона (ЛП) - Харпер Ледди

Последним человеком, которого я ожидала там увидеть, был Дрю. И все же он был там, прислонившись к багажнику моей машины, небрежно засунув руки в передние карманы шорт. Я предположила, что он вернулся ко второму раунду, поэтому не стала утруждать себя предоставлением ему такой возможности. Если ему было что сказать, он мог бы сделать это без подсказки.

— Я тут подумал… — Каким-то образом за то время, что мне потребовалось, чтобы пройти четверть мили, его поведение полностью изменилось. Исчез ненавистный незнакомец, и на его месте был Дрю Уилер, которого я встретила месяц назад. — Ты знаешь, что это значит?

— Что значит? О чем ты думал? Я немного боюсь отвечать на этот вопрос.

Парень засмеялся и покачал головой.

— Нет, что все это значит. — Он обвел рукой в воздухе, указывая на все вокруг нас, включая его и меня. — Ты сама сказала, что шансы на то, что мы двое столкнемся после истории между нашими семьями, были невелики. И все же, именно это и произошло.

— На что ты намекаешь?

— Наши бабушка и дедушка потеряли свой шанс быть вместе. И вот мы здесь.

Мне нужно было, чтобы он объяснил мне все это по буквам.

— Я все еще не понимаю.

— Я уже говорил это раньше, но не думаю, что ты мне поверила. Что ж, теперь у тебя нет выбора, потому что это смотрит нам в лицо. Судьба всегда победит и все исправит. Нам дали шанс, который был украден у наших бабушек и дедушек.

Думаю, мне нужно было больше между тем, чтобы увидеть его гнев и… что бы это сейчас ни было. От этого у меня чуть не случилась хлыстовая травма и закружилась голова. Часть меня затаила дыхание, ожидая продолжения неприятных комментариев. Но большая часть меня хотела закрыть глаза и спрятаться, боясь, что этот момент не реален.

— Кенни… — Его хриплый голос прозвучал ближе, так близко, что я могла бы поклясться, что почувствовала жар своего имени на своем лице.

Только когда Дрю взял меня за руки, я поняла, что на самом деле закрыла глаза. И когда открыла их, он был рядом. В моем пространстве. В моем пузыре. Успокаивающий меня нежным взглядом и прикосновением.

— Что случилось, Дрю? Ты фактически сказал мне уйти, а теперь ведешь себя так, будто этого разговора вообще не было.

Его губы изогнулись, а глаза заблестели.

— Что я могу сказать? Я ничего не могу с собой поделать. Эта земля проклята. Это заставляет меня хотеть целовать тебя все время и постоянно прикасаться к тебе. И заставляет умолять тебя остаться и никогда не уходить.

— Тогда сделай это.

Его улыбка в мгновение ока стала шире.

— Не уходи.

Сжав в кулаке перед его рубашки, я приподнялась на цыпочки и очень нежно коснулась губами его губ, прошептав:

— Хорошо.

Прижавшись спиной к столбу на причале, я смотрел, как фейерверки освещают ночное небо над стеклянной поверхностью озера. Два коротких года назад я был убежден, что никогда не найду счастья и что застряну здесь навсегда. Ну, технически я все еще был здесь, но не застрял.

Я не мог не посмеяться над собой за то, как драматично себя вел. Конечно, проведя почти всю свою жизнь, видя, каким одиноким и подавленным был мой отец, было не так уж сложно предположить, что я окажусь в такой же ситуации через двадцать с лишним лет. Но все это, казалось, было целую жизнь назад. Потому что прямо сейчас я был счастливее, чем когда-либо мог себе представить.

— Нервничаешь? — спросила Кенни с ноткой беспокойства в голосе.

— Нет, а что?

Она улыбнулась, зажигая огненный шар в моей груди, и пожала плечами, держа спящего годовалого ребенка на руках.

— Ты потираешь мою ногу сильнее, чем обычно, а ты делаешь это только тогда, когда прорабатываешь что-то в своей голове. Поэтому я предположила, что ты, возможно, немного беспокоишься из-за торжественного открытия на следующей неделе.

Я взглянул на ее босую ногу, лежащую у меня на коленях, и быстро ослабил свою непреднамеренно крепкую хватку.

— Нет, дело не в этом — хотя у меня действительно есть опасения по поводу открытия, но ни одного, о котором ты не знаешь.

— Ты все еще беспокоишься об этом?

Я закатил глаза и покачала головой. Мы говорили об этом дюжину раз. Кенни знала, что это все еще беспокоит меня.

— Конечно, Кенни. К нам вот-вот приедет кучка наркоманов и алкоголиков, чтобы остаться здесь. В лесу. Где находятся моя жена и ребенок. Я почти уверен, что у большинства мужчин были бы проблемы с этим.

Кенни потребовалось всего на два месяца остаться со мной, чтобы забеременеть. Оказывается, таблетки, в которых она была так уверена, защищали не так хорошо, как она думала. Либо так, либо мои ребята были сильнее. Как бы то ни было, ровно год назад мы приняли нашего сына в этот мир. Он продержался достаточно долго, чтобы мы с его матерью посмотрели фейерверк, и как только все закончилось, он потребовал, чтобы его родили на свет. Именно в этот момент я узнал, что такое настоящий страх. В тот момент я открыл для себя совершенно новую любовь и неоспоримую необходимость защищать свою семью. Вот почему это был такой бесконечный спор с Кенни.

— Перестань вести себя так, будто они все жестокие преступники.

Я должен был отпустить это, но слова вырвались прежде, чем я смог их остановить.

— А что еще я должен думать? Твой дедушка был не лучшим примером выздоравливающего алкоголиком, не так ли?

Кенни на мгновение замолчала, как я и предполагал. С тех пор как стала мамой, она не торопилась защищаться. Проблема заключалась в том, что это давало ей время правильно организовать свою аргументацию. Что означало, что игра окончена — она была королевой обоснованных рассуждений.

— Прости, детка. Я не это имел в виду, — извинился я, надеясь избавить себя от выволочки.

Хотя это было бы заслуженно.

Я знал, что она верила, что зависимость ее дедушки была его способом либо заглушить, либо наказать себя за то, о чем он сожалел больше всего, и я также знал, как сильно она хотела помочь тем, кто страдает от подобной боли. Кенни отчаянно хотела дать тем, кто боролся с этой болезнью, шанс освободить своих демонов, чтобы им не пришлось носить их с собой до последнего вздоха, как ее деду.

— Разумеется, я знаю, что не все похожи на него или делали то, что сделал он. Иногда это не так просто забыть, но обещаю, я постараюсь быть более лояльным.

— Хорошо. Как, по-твоему, это выглядело бы, если бы владелец реабилитационного центра думал, что все зависимые — убийцы или закоренелые преступники?

Я боролся с пузырем смеха, который пробился в мою грудь. Это было не смешно, но в том, как она это сказала, было что-то такое, что меня развеселило. И я знал, что если засмеюсь, это только еще больше расстроит ее.

— Я понимаю, и мне жаль. Ты знаешь, что на самом деле я не чувствую опасность. Будь это так, я бы не позволил им приехать сюда, не так ли?

— Ненавижу, когда ты говоришь такие вещи… позволил. Мы даем им возможность жить лучше, и я считаю, что этого заслуживают все. Поэтому мне не нравится, когда ты ведешь себя так, будто тебе решать, получат они этот шанс или нет.

Я знал, что лучше не начинать все это снова. Меньше всего мне хотелось ссориться с ней, но, похоже, это было именно то, чего она хотела.

— Очевидно, я так не думаю. Знаю, как много значит для тебя этот центр восстановления, вот почему лишь ворчу. Если бы захотел, у меня не было бы проблем положить всему этому конец. Но я этого не сделал, так что не нужно пытаться убедить меня смириться с этим.

По правде говоря, я никогда не смог бы положить конец ее реабилитационному центру. Понимал, как много это значило для нее. Однако, что бы я сделал, так это отодвинул нас подальше от центра. Это было то, что беспокоило меня больше всего — быть в лесу с кучей людей, чьи демоны чрезвычайно затрудняли принятие правильных решений.

Кенни опустила подбородок и поцеловала нашего сына в макушку. Она всегда вдыхала запах его светлых волос в процессе и думала, что этого никто не замечал, но я видел. Потому что всегда делал тоже самое. В его запахе было что-то успокаивающее, что умиротворяло меня. Эту черту он унаследовал от своей матери.