Шёпот ветра (СИ) - Заушицына Ольга

Девушка всхлипнула и уткнулась лицом в пышную юбку. Капли дождя нещадно жалили обнаженную спину, но она почти не чувствовала их холода. Ничего не чувствовала, кроме как дикой агонии разбитого сердца.

Милана никак не могла понять, за что? Почему он так чудовищно с ней обошелся? Не только бросил её, а еще и унизил. Позволил ей организовать свадьбу, пригласить гостей, надеть платье и фату, чтобы в итоге выставить перед всеми полной дурой.

Жестоко. Расчетливо. И так не похоже на её Стаса…

При последней мысли в голове что-то щелкнуло. Милана вдруг оборвала свой надрывный плач, икнула, и резко выпрямилась.

— Так всё, Лукьянова, — рядом с ней опять возникла запыхавшаяся Леся. В одной руке девушка сжимала костяную ручку большого черного зонта, а во второй — вязанное нечто. — На вот, накинь и пойдем, — на колени Миланы упал серый кардиган. — И учти, если ты сейчас же не встанешь…

— Да иду я, Лесечка. Иду, — Мила резво соскочила со складного стула и, проигнорировав предложенное место под зонтом, зашагала в направлении огромного особняка. Ей нужно было как можно скорее попасть в отцовский кабинет.

— Вы прибыли в пункт назначения, — звонко известил навигатор девичьим голосом.

— Благодарю! — горячо поблагодарила шатенка, и невольно скривилась — горечь от принятой таблетки по-прежнему саднила на языке.

Криво припарковавшись, Милана заглушила мотор и вперилась взглядом в горящие окна больничного корпуса. Где-то там, на высоте третьего этажа, находилась та, что посмела перекроить её судьбу… Лукьянова пьяно усмехнулась. И как она сразу не догадалась? Девчонка. Во всем была виновата мерзкая плутовка из клуба!

Не будь её, всё сложилось бы иначе. Не будь танцовщицы, она бы сейчас сидела за праздничным столом рядом со Стасом и с вежливой улыбкой слушала пафосные речи гостей… Или бы целовалась с ним под крики «горько!»… Или бы просто танцевала в его нежных объятиях…

Но Катерина Сватова существовала. Спала, ела, дышала, и как ни в чем не бывало правила чужими жизнями. Вот почему Стас так и не смог смириться с их женитьбой. Почему говорил ей все те жестокие, обидные слова. Почему бросил её, как какую-то дворнягу, за несколько часов до свадьбы. Наверняка шлюха всё это время мутила воду и настраивала Сереброва против нее.

— Катя-Катерина, маков цвет, — слегка заплетающимся языком пропела Лукьянова и расхохоталась. Решение, пришедшее ей в голову ещё там, в нарядном саду, показалось необычайно простым и точным. Как дважды два. — Без тебя мне сказки в жизни нет, — девушка подхватила с соседнего сиденья пистолет, прежде украденный из кабинета отца, и спрятала его в потайном кармане свадебного платья, которое так и не удосужилась переодеть.

Продолжая напевать, Лукьянова выбралась из машины и поежилась, стоило холодным каплям коснуться её разгоряченной кожи. Дождь подгонял: не оставлял шанса на сомнения, заставлял уверенно идти вперед. Юбка тихо шуршала, волочилась тряпкой по брусчатке, тяжелый пистолет неудобно оттягивал карман, ударяясь при каждом шаге об бедро, а фата насквозь промокла и неприятно липла к спине. Наконец, девушка шагнула под широкий козырек здания и застыла. Сквозь огромные светящиеся окна проглядывал просторный больничный холл с пустующей стойкой регистрации. Милана глупо захихикала — Катерине Сватовой определённо сегодня «везло», — и сунула руку в карман. Металл оружия знакомо холодил кожу и придавал небывалой уверенности. Метр… Два…. И вот она уже почти касается ручки входной двери и тут же опрометью бросается к ближайшей колонне…

Дверь, в которую Мила так и не вошла, открылась. Раздались шаги, а следом — голоса. Мужской и женский. Её голос. Милана точно знала, что это она — Серебровская шлюха. Пусть и видела её лишь мельком, но лицо той, что разрушила её жизнь, она узнает даже под жестким кайфом.

Тем временем разговор на крыльце набирал обороты. Лукьянова прислушалась и, сдерживая новый приступ смеха, зажала рот ладонью. Парочка выясняла отношения. Банальщина! Забавляясь, девушка притихла, пытаясь вникнуть в суть чужих страстей. Однако ей быстро наскучило, и она решила «явить себя»…

Вышло эффектно. Но когда она достала пистолет, получилось еще эффектней.

Чего только стоили перекошенные лица парня и девицы! Они боялись. Мила чувствовала их страх всем нутром и упивалась им. Честно сказать, она никогда не понимала отцовскую страсть к охоте. Ей часто становилось жаль невинных животных, которые вынуждены были расставаться с жизнью в угоду кому-то. Однако теперь Милана поняла…

— А Стас был прав, — неожиданно-звонко произнесла девчонка, шагнув вперед. — Ты и вправду поехавшая. Я бы тоже от такой сбежала.

— Что ты несешь, дрянь? — Лукьянова дернулась, но быстро собралась и поудобней перехватила вороненый «Глок».

— Знаешь, он мне много чего о тебе рассказывал, — будто не слыша её, продолжала болтать та. — Про твои вечные измены, ваши ссоры и про то, как ты решила женить его на себе, заявив, что ждешь ребенка. Кстати, вижу, Стас и тут не соврал. Ты и вправду не беременна, — девица насмешливо посмотрела на Милин живот. И это стало последней каплей…

Лишь на мгновение, когда она встретилась с серыми глазами парня, её рука дрогнула, но рефлекс выработанный годами не подвел и палец уверенно нажал на курок, заставляя пулю исполнить свое жуткое предназначение.

Однако Катерине Сватовой в очередной раз везло. Мальчишка сообразил и в последний момент оттолкнул её, подставляясь под пулю.

Время приостановилось, стало тягучим, словно вязкий кисель. Затаив дыхание, Лукьянова наблюдала, как, коротко вскрикнув, парень оседает наземь. Как шок в девичьем взгляде сменяется паникой. И как медленно рассеивается дымок над отцовским «Глоком». Будто во сне… Она вдруг очень захотела, чтобы происходящее оказалось сном. Страшным кошмаром, который обязательно развеется поутру.

— Помогите! На помощь! Кто-нибудь…

Душераздирающий крик девчонки моментально отрезвил. Мила испуганно икнула, во все глаза разглядывая мальчишку, что сломанной куклой лежал на холодном бетоне. На его белой худи быстро распускался алый цветок. Как те маки в её свадебном букете…

В ушах зашумело, а к горлу подкатил тошнотворный комок. Милана крепко зажмурилась, пытаясь стереть из сознания пугающую картинку. Но посторонние громкие рыдания мешали забыться.

— Заткнись! — отчаявшись, заорала она, но так и осталась не услышанной.

Девица, не замечая никого вокруг, баюкала голову парня на коленях и завывала словно волчица. Истошно, тягостно. Совершенно невыносимо.

Мила опять зажмурилась, зажала уши, не выпуская пистолет из хватки. А потом, не выдержав, в несколько шагов приблизилась к танцовщице:

— Я сказала, заткнись! — шумно дыша, потребовала она, и приставила дуло пистолета к чужому виску.

Рыданья резко оборвались. Катя медленно повернула голову и встретилась с ней взглядом:

— Стреляй, — с ледяным спокойствием произнесла она, удивляя.

Рука с «Глоком» мелко задрожала.

— Клянусь, ещё слово, Сватова, и я сам в тебя выстрелю, — едва слышно прозвучало поблизости. И Лукьянова с опозданием осознала, что этот хрипловатый голос принадлежит сероглазому.

Пистолет с громким звяканьем упал на пол. Следом рухнула и Мила.

Уткнувшись лицом в колени, девушка с облегчением расплакалась…

Глава 18

Что чувствуешь, когда в тебя летит пуля? Каково это — знать, что ты умрёшь? Просто исчезнешь, оставшись для кого-то воспоминанием. Светлым ли, горьким… Неважно. Тебя уже не трогает такая мелочь. Потому что тебя-то и нет.

Ты — ничто.

Сидя в светлом больничном коридоре, пропахшим медикаментами и хлоркой, я тоже ощущала себя ничем. Убойные дозы успокоительного, которыми меня пичкали, действовали не хуже какой-то там угрозы смерти. Будто кто-то в твоей голове щелкнул огромным выключателем, вырубив одним махом все эмоции.