Мириам Рафтери - По вине Аполлона
Два ярких пятна появились на щеках Джессики, но она повернулась и последовала за своим пасынком на кухню, с любопытством посмотрев на меня. Интересно, заметила ли она сходство между нами, подумала я.
— Я Тейлор Джеймс, — представилась я, решив не добавлять, что я кузина Натаниэля. В конце концов эта женщина могла знать достаточно о генеалогическом древе Стюартов и разоблачить меня как самозванку.
— Джеймс? — ее рыжеватые брови изумленно поднялись. — Это моя девичья фамилия, хотя она мало кому известна. Я изменила имя, поступив на сцену. Слишком уж много было шуток, в которых фигурировали я и Джесси Джеймсnote 12. Не думаю, что мы с вами в родстве, хотя какое-то сходство между нами и есть, вы не находите?
— Даю тебе тридцать секунд на то, чтобы убраться из этого дома или я вышвырну тебя собственными руками. — Натаниэль надвинулся на Джессику с таким видом, словно с удовольствием предвкушал, как приведет в исполнение свою угрозу.
Глаза Джессики сверкнули.
— Натаниэль Стюарт, у тебя была сильная воля, когда ты был мальчишкой. Вижу, что, став взрослым человеком, ты превратился в упрямца. — Она воинственно вздернула подбородок. — Я не уйду, пока не повидаю свою дочь. Я была вне себя от беспокойства с самого начала землетрясения. Можешь ненавидеть меня сколько хочешь, Натаниэль, но ты должен знать, что я всегда любила свою маленькую девочку. Всегда.
— Еще одна твоя ложь. Если ты любила ее, как ты могла убежать и бросить ее?
Собравшись с духом, я встала между ними, повернувшись лицом к Натаниэлю.
— Что бы ни сделала Джессика в прошлом, она остается матерью Виктории. Думаю, ты должен ее выслушать.
— Тейлор, — предостерегающе проговорил Натаниэль, — это не твое дело.
— Можем мы несколько минут поговорить наедине? — настаивала я.
Он бросил еще один раздраженный взгляд на Джессику и повел меня в кладовку рядом с кухней. Я откашлялась, готовясь сообщить ему свою «тайну» и надеясь, что узнав ее, он не выбросит меня за дверь вместе с Джессикой.
— Я видела ее, — я с трудом сглотнула, — на фотографии, которая стоит у моего отца на столе. Джессика моя прабабушка.
Побледнев, он уставился на меня.
— Господи, эти глаза, эти волосы… Значит, история о том, что ты родом из семьи актеров, правда?
Лицо у меня запылало.
— Я и сама немного играла. — Я увидела на его лице отражение тех же чувств, что испытывала сама — смущение, сомнение, потрясение. — Возможно, я необъективна, — поспешно продолжала я, — но у меня такое чувство, что Джессика рассказала тебе далеко не все о том, почему она сбежала.
Глаза его потемнели при упоминании мной имени его мачехи.
— Я в этом сомневаюсь, но ради тебя выслушаю ее.
Мы вернулись в кухню, и он повернулся к Джессике, сжав челюсти.
— Твоя дочь в безопасности, это я могу тебе сказать.
Она удивленно подняла брови.
— Натаниэль, — проговорила она мягко, — я знаю, что ее здесь нет. Полгорода охвачено огнем. Возможно в эту самую минуту Виктория находится в опасности, и я не успокоюсь до тех пор, пока не увижу ее. Обещаю, что, как только я удостоверюсь в ее безопасности, я уеду и больше никогда не побеспокою ни тебя, ни ее.
Я опустила голову, не в силах смотреть в полные боли .глаза Джессики. Взгляд мой упал на ее пополневшую талию.
— Как видишь, я жду ребенка, — сказала Джессика, вздернув подбородок. — Я не замужем, если это тебя интересует. После смерти Джошуа я так и осталась вдовой. Однако, когда я обнаружила, что забеременела, я не смогла заставить себя избавиться от ребенка, хотя его отца едва удар не хватил, когда я ему об этом сказала. Этот ребенок — она провела рукой по животу, — все что у меня есть. Ведь дочь я, как ты правильно сказал, бросила.
Нерожденный ребенок… был ли это мой дед? От этой мысли словно холод пробрал меня до костей. Будет ли Джессика по-прежнему любить этого своего не рожденного еще ребенка, если я помогу ей встретиться с Викторией? Не случится ли так, что, если я опять вмешаюсь в ход истории, мой дед, а следовательно и я сама, никогда не появится на свет? Я оперлась рукой о стол, моля про себя свою прабабушку, чтобы она не передумала и не пошла к какому-нибудь эскулапу, нелегально делающему аборты. Впрочем, она вовсе не казалась той бессердечной женщиной, какой я ее себе представляла. Что-то здесь не сходилось.
— Ты, конечно, не ждешь, что я буду аплодировать твоим моральным принципам, Джессика, — голос Натаниэля прервал мои размышления. Мне стало не по себе от его циничного тона.
— Может, ты перестанешь на нее нападать? — спросила я, раздираемая между чувством долга по отношению к кровной родственнице и лояльностью к мужчине, которого любила. — Совершенно очевидно, что Джессика беспокоится о Виктории. Кроме того, сейчас она ждет ребенка, а никудышный отец, похоже, не потянет на звание отца года. Ей и так многое пришлось пережить, а ты обращаешься с ней как с убийцей.
Натаниэль, нахмурившись, скрестил руки на груди.
— Уверен, в твоем нынешнем положении ты сделала оптимальный выбор, но проявление материнского инстинкта по отношению к ребенку, которого ты носишь, не оправдывает того, что ты бросила мою сестру.
В глазах Джессики вспыхнул огонь, отчего их изумрудно-зеленый цвет, так похожий на цвет моих глаз, стал еще насыщеннее.
— Мне не следовало оставлять Викторию тогда, много лет назад, что бы он ни говорил.
— Что — бы кто ни говорил? — Натаниэль нахмурился,
— Никто. Ты мне все равно не поверишь. Единственное, что имеет сейчас для меня значение — это найти свою дочь.
Я глубоко вздохнула и заговорила, решив довериться собственной интуиции.
— Джессика, если вы хотите знать, где Виктория, вы должны убедить Натаниэля в том, что вам можно доверять. Вы могли бы начать с объяснения, почему много лет назад бросили мужа и ребенка.
— Тейлор! — Натаниэль бросил на меня предостерегающий взгляд.
С минуту Джессика колебалась.
— Что же, это справедливо, — наконец согласилась она. — Мне бы следовало еще тогда рассказать Натаниэлю эту отвратительную историю, но он был слишком молод. Но предупреждаю тебя, Натаниэль, я не потерплю, чтобы обо мне пошли новые сплетни. Это может запятнать репутацию моей дочери. Достаточно уже мое имя склоняли повсюду в городе.
Натаниэль кивнул с настороженным видом.
— Хорошо. Но я тоже предупреждаю тебя, Джессика. Никакой лжи.
— Нет, — сняв шляпу, она села за стол и, глубоко вздохнув, начала: — Боюсь это неприглядная история. Как вам вероятно известно, я встретила Джошуа, когда была актрисой. Кстати, я так ею и осталась.
— И хорошей актрисой, как я слышала, — вставила я, вспоминая рассказы отца о его жившей в начале века бабушке-актрисе, которая буквально завораживала публику, особенно мужчин.
