Александра Таневич - На краешке любви

Ира крепко зажмурилась, словно от этого могло что-то измениться, и, будто читая по слогам в видимой ей одной книге, четко произнесла:

– Ты ничего не понимаешь. Это твой ребенок. И мне все равно, веришь ты мне или нет.

А у Димы в голове вновь зазвучала фраза цыганки: «Порченая твоя девушка...» Он не хотел верить Ирине. Но ей-то какой смысл обманывать? Чтобы женить на себе? Сокурсники рассказывали разные истории, но ни разу Димка не слышал, чтобы девушка вела себя так, как Ира. Хотя если срочно необходимо замуж... И все равно не стыкуется... Почему она тогда после той первой встречи решила изображать из себя недотрогу? Ничего непонятно, и тем более неясно, как вести себя дальше!

– Ира, а почему ты решила, что беременна? – Димке стало интересно, откуда она узнала о своем положении.

– Мне плохо было, тошнило каждое утро. Я пошла проверить желудок, а оказалось, сам понимаешь... У меня плохие анализы, надо поскорее на учет становиться, докторша сказала. Я родителям еще ничего не говорила.

Ира оторвалась от виноградных веток и, опершись на Диму, попыталась идти. Поддерживая девушку, он пробовал представить ее в роли своей жены. Если она его обманывает, после рождения ребенка это будет видно. Он старался вспомнить, что слышал об экспертизе установления отцовства. Познания в этой области были у Димки чрезвычайно скудными. И зачем это ему на голову свалилось? Надо было не откладывать свадьбу с Женькой, не думать о том, что ее не любит мама, и тогда ничего бы этого не было. Но и сейчас еще не все потеряно. Да, Ира знает, где он учится, только вряд ли она станет разыскивать его в училище, чтобы заставить жениться.

Они почти подошли к Ириному дому, когда Димка подумал: «Если она согласится стать Костоглодовой – значит, это судьба». И мысленно вздрогнул оттого, что почувствовал себя суеверным.

– Ира, я так понимаю, ты хочешь, чтобы я на тебе женился, – словно отвечая на незаданный вопрос, произнес Дмитрий.

Ира вздохнула, одновременно почувствовав радость и легкое разочарование. Нет, не таким она представляла себе предложение руки и сердца. Ей всегда хотелось первыми услышать слова «Я люблю тебя», но в нынешнем положении привередничать не приходится.

– Ты делаешь мне предложение? – спросила она с едва заметной усмешкой.

– Ты ведь этого хочешь?

– Хочу.

– Только... только учти – ты станешь Костоглодовой, – уточнил Димка.

– Не поняла...

– Ты возьмешь мою фамилию.

– Естественно. – Она посмотрела на курсанта немного удивленно.

– Ты будешь Ириной Костоглодовой, – еще раз уточнил Димка. – Не Березкиной там или Менделеевой...

– Да хоть Крысогрызовой. Мне все равно. Абсолютно! – отозвалась Ира.

В тот момент Ире действительно было все равно, какая фамилия будет у ее будущего ребенка. Главное – чтобы она совпадала с фамилией отца, а не матери.

Димке не хотелось провожать Иру до самой квартиры – никакого желания объясняться с ее родителями у него не было. Он намеревался расстаться с девушкой у подъезда. Но дверь неожиданно открылась, и Дима чуть не столкнулся с замначальника училища. Хоть полковник и был в старых брюках и выцветшей рубашке, Дмитрий сразу узнал его.

– Здравия желаю, товарищ полковник! – автоматически вырвалось у курсанта. Начальник кивнул ему и обратился к девушке:

– Ира, у тебя ключи есть? Мы с мамой будем у Котельниковых.

– Хорошо, пап.

Димка понял, что теперь у него только один путь – женитьба. Выбора не оставалось.

– Разрешите войти, товарищ полковник!

Димка догадывался, что Геннадий Петрович решил поговорить с ним вовсе не о самоволках, в которых его, кстати, еще ни разу не уличили, но все же обратился к будущему тестю по уставу, стараясь придать словам как можно больше твердости.

– Заходи, Дмитрий, заходи и садись. Поговорим.

Дима сел и глубокомысленно уставился на портрет президента, висящий на стене. Парню казалось, что заместитель начальника училища начнет ругаться и угрожать, но Геннадий Петрович решил начать издалека:

– Значит, вы с Ириной решили пожениться?

– Да, – подтвердил Димка и в очередной раз подумал, что если бы он не переживал о том, как отнесется его мама к свадьбе с Женькой, то давно был бы мужем. И никакая Ирина ему бы не заморочила голову.

– Ира сказала, что ты хочешь в июне свадьбу сыграть. Почему?

– Так после сессии чтобы. И родителям надо сообщить, пусть подготовятся.

– А ты им еще не сказал? – удивился замполит.

– Нет еще. Я думал на днях письмо написать.

– Брось, давай приходи к нам вечером, позвонишь, расскажешь все родителям. Да и познакомимся, хотя бы по телефону.

Димка смотрел на Геннадия Петровича и искал причину, которая выглядела бы достаточно убедительной для отказа. Но ничего придумать не мог.

– Я думаю, жить вы у нас пока будете. А потом сообразим что-нибудь. Плохо, я тут недавно... Но ничего, впереди еще два года, а потом, надеюсь, удастся пристроить тебя в приличную часть. А если постараешься с учебой, то и в академию сможешь... Ну, об этом пока рано говорить.

У Димки сложилось впечатление, что полковник уже все продумал вперед лет на десять. «Всегда все пытаются решить за меня: сначала мать, потом Женька, теперь вот тесть будущий, – расстроенно подумал Димка. – И никто никогда не спрашивает моего мнения. Почему они все считают своим долгом распоряжаться мной, как вещью? Как они все достали, начиная от мамаши и заканчивая...» – кем закончить список недругов, Димка не успел придумать. Его мысли приглушил рокот хорошо поставленного командирского голоса.

– Пока давай лучше поговорим об Ире, – вернулся полковник к теме разговора. – Мне жена сказала, у нее что-то не совсем хорошо со здоровьем. Ты в курсе?

– Да, мне Ира говорила.

– Рановато вы нас дедом и бабкой делаете. Вы давно познакомились? А то дочь молчит, как партизан, мы от нее ничего не добились.

Замначальника училища посмотрел на курсанта так, как смотрят не на будущих родственников, а на злостных нарушителей казарменного распорядка. Дмитрий уставился в пол. «Интересно, – промелькнула у него мысль, похожая на соломинку, – Ирина молчит, потому что ей неловко рассказывать историю нашего знакомства или ей неловко обманывать родителей, выдавая меня за отца ребенка, каковым я не являюсь?»

Геннадий Петрович переспросил:

– Ну, так когда вы познакомились?

– Полтора месяца назад.

Полковник почесал затылок, постучал карандашом по столу, а потом наклонился поближе к будущему зятю:

– Я не знаю, как это у вас все так быстро произошло, сынок, но надеюсь, что ты будешь вести себя хорошо. Темните вы что-то оба. Ты ее хоть любишь?