Василий Коледин - Благие намеренья (СИ)
- К сожалению, не в пример нынешним! – сокрушался мой гостеприимный старик.
- Увы, да! Я был совершенно с ним согласен.
- О! А вот и сосед вернулся, - проговорил старик, взглянув в окно. – Пойдем со мной, вместе поговорим.
Мы как можно тише вышли из хаты и подошли к ветхому деревянному штакетнику, отделявшему одни владения от других. Наверное, мой старик увидел, что на участке соседа появился старый «Москвич-412» рыжего цвета. Когда мы подходили к старику, его там не было.
- Михалыч! – крикнул старик так громко, как мог. – Сосед! Михалыч!
Из соседнего дома, который по сравнению со стариковским выглядел вполне прилично, был сложен из красного кирпича и не покосился от времени, выглянул мужчина лет пятидесяти, совершенно лысый, голый по пояс и поэтому с выставленным на обзор внушительным брюхом.
- Чего орешь, Антон Иванович? – спросил он усталым голосом.
- Ну, ты все свои дела сделал?
- Да, вроде… А чё хотел?
- Да вот тут у меня гости. Женщина пораненная сильно. С горы упала. Надобно их в район отвезти, в больницу. Поможешь?
- Сильно говоришь? И наш Степаныч не поможет?
- Так его и нету!
- Ладно, отвезу… Минут через десять… хорошо?
- Конечно, спасибо! – поблагодарил я Михалыча.
- Вы, это, выходите через десять минут, я пока тут кое-что доделаю…
- Хорошо, выйдем, спасибо.
- Не за что, пока…, - Михалыч скрылся в доме.
Мой старик достал папироску из кармана широких штанов и чиркнул спичкой о коробок.
- Пусть сердешная пока полежит, не тащи ее покаместь, вот Михалыч выгонит свою тарантайку, тогда и выведешь. Давай зараз лучше покурим… - он полез в карман и извлек оттуда еще одну папиросу, которую вместе с коробком протянул мне.
Я взял предложенное курево, поблагодарил деда и закурил. Вдвоем мы вернулись к его дому и опустились на низкую скамейку, которую вначале я принял за завалинку.
- Тута мне Степаныч сказывал, что в Москве люди получают в месяц двадцать мильонов! Это правда? – спросил Антон Иванович, окутывая себя облаком дыма.
- Не все, но некоторые получают и больше…
- Не, так это зарплата такая государственная?
- Да.
Старик почесал затылок в недоумении, а потом воззрился на меня, словно я мог ему ответить на все вопросы.
- А сколько это тогда выходит в год?! И как от тратит их?
- Ну, в год, соответственно двести сорок миллионов. А как тратит? Не знаю! Говорят, что чем больше денег, тем их больше нужно…
- Да говорят…, а у меня пенсия около пяти тыщ. И мне хватало бы если бы не лекарства… дорожают, будь они не ладны… Дааа, Москва, одним словом.
- Так Антон Иванович и в нашем крае есть такие люди, которые получают почти столько!
- На губера намекаешь? – старик посмотрел на меня, хитро прищурив глаз.
- Ну, не только…
- Если ты о гаишниках, всяких там чиновниках, так они воруют и взятки берут, а здесь государство платит! – произнес он таким тоном, что я не понял то ли он осуждает, то ли одобряет.
- Даже те, кто не ворует, получают большие деньги. Президент, все правительство, Дума, всякие городские и областные власти: - все получают не меньше полумиллиона.
- Да, я не завидую им, милок, пущай получают. Мне моих крох хватает, вот еще и огород выручает. Я хочу, чтоб порядок был, войны не было. Я ведь помню последнюю… Пусть они получают, только государство пусть тоже богатеет и процветает! Я за державу болею…
Из дома вышел Михалыч. Он был уже в рубашке, застегнутой на все пуговицы и в брюках, на которых торчали недавно наглаженные стрелки. Сосед неодобрительно посмотрел на нас.
- Смотри, Михалыч готов! Иди за болезной, выноси ее.
Я встал и пошел за Катей, а мужчина, не отказавшийся нам помочь сел за руль своего старенького «москвиченка».
Катя дремала, раскинув руки по полуторке Антона Ивановича. Я сел рядом с кроватью и посмотрел на неё. Рана, замотанная обрывками моей футболки, уже второй день не кровоточила, но я опасался какого-нибудь осложнения. Температура не спадала, и девушка постоянно ощущала болезненную слабость. Пробираясь вдоль ручья и речки, мы очень часто останавливались и отдыхали.
- Катя… - тихонько позвал я девушку. Она вздрогнула и открыла глаза. – Поедем, сосед приехал.
- Да, пойдем… - она очень медленно, превозмогая боль в боку, села на кровати. Потом она посмотрела на покрывало. – Не запачкала? Вроде нет…
- Как тебе лучше, чтоб я отнес тебя в машину или пойдешь ногами?
- Пойду, боюсь, если понесешь будет хуже…
Она встала на ноги, я её подхватил, и мы тихонько пошли на улицу. Михалыч уже выгнал машину на дорогу, и она стояла с работающим двигателем.
- Аккумулятор старый, надо постоянно подзаряжать, - объяснил мне Мужчина, хотя я его не спрашивал ни о чем.
Он открыл заднюю дверь, и мы уже вдвоем с ним осторожно усадили Катю. Я подошел к Антону Ивановичу и протянул ему руку, которую тот крепко пожал. Глаза старика опять слезились.
- Спасибо за всё, отец! Не забуду…
- Не за что! И помнить нечего. Будьте здоровы! – старик повернулся и ушел в хату.
- Пошел поплакать, - сухо констатировал наш водитель. – Сдает старик, дети перестали к нему ездить, внуки забыли.
Я поклялся про себя, что обязательно навещу сделавшего так много для нас старика. Потом я сел назад, рядом с Катей, а Михалыч на водительское место. Машина плавно покатилась по станице. Мы проезжали мимо хат, приблизительно находящихся в том же состоянии, что и у Антона Ивановича.
- Много у вас дворов? – спросил я водителя.
- Раньше много было… сейчас живут в основном старики, пенсионеры, да к некоторым внуки на лето приезжают. Сколько дворов?… – Михалыч стал в уме подсчитывать. – Так, эти уехали… Петровна живет… так, постоянно живущих сорок с небольшим домов.
- О! Большая станица…
- При советской власти нас даже хотели сделать районным центром. Жило почти две тысячи человек!
- А нынешний райцентр далеко?
- Да, нет. Рядом, около десяти километров. Дорога неплохая, так что не растрясем вашу женушку, - пообещал Михалыч. Он и правда вел автомобиль очень аккуратно, притормаживая заранее перед ямками и колдобинами.
Катя сидела молча и, по её лицу, я видел, что она тем не менее испытывает сильные боли. Через полчаса мы въехали в большой населенный пункт. Здесь даже присутствовали перекрестки, на одном из которых с лучших времен висел одинокий светофор. Михалыч уверенно свернул направо, потом через два квартала повернул налево и вскоре мы остановились и кованного забора перед одноэтажным зданием, напоминающим барак.
- Вот наша районная больница. Вас подождать? – участливо спросил водитель ретро-автомобиля.
