Служебное задание: Обмануть Дьявола - Иринья Коняева
— А помнишь, как я сшила тебе платье из занавески? — вдруг вернулась в прошлое мама.
— Ещё бы! У меня было самое шикарное платье на утреннике. Но как потом светил фонарь по ночам. Снайпер, а не фонарь. Точно в глаз, как ни повернись, — добродушно рассмеялась я.
— Ты прости меня, Аня. Прости.
— За что? — не поняла я.
— Если бы я не была такой спесивой, ничего бы этого не было. У тебя были бы самые дорогие и красивые платья, куклы, прочие игрушки, — с тяжёлым выходом произнесла мама.
— Спесивой? — это несколько не то, что я ожидала услышать о прошлом родительницы.
— Илья разрешил мне всё тебе рассказать.
Илья, значит. Плечи закаменели. Хочу ли я это слушать? Не уверена. Но должна. А ведь я только убедила себя, что не его дочь. И на душе сразу стало легко и спокойно. И работать стала лучше. И спать тоже.
А Воеводин? Выходит, он провёл подтверждающий наше родство текст ДНК и убедился, что я — враг номер один. Потому и хотел меня обмануть? Дать принять неверное решение, опозориться перед Авдеевым…
— Рассказывай, — произнесла, заглянув в глаза самого родного и близкого человека, изо всех сил стараясь, чтобы в голос не проникли обиженные или злые нотки. И страшное напряжение, что не отпускало до конца с того самого балийского утра, когда я услышала неприятную новость о собственном родстве с Авдеевым.
— Прости, я не могла тебе ничего рассказать. Это давняя история и она… Не красит меня. — Мама сделала глоток вина, проглатывая застрявший в горле ком, и продолжила: — Когда–то, давным–давно, когда я была ещё молода…
Я не выдержала и рассмеялась.
— Мам, ну ты завела пластинку, словно тебе три сотни лет. Ты ещё молода и прекрасна!
— Спасибо, дочь. Ты, разумеется, права. Это я так собираюсь с духом, настраиваюсь. Никому не хочется выглядеть перед собственными детьми… В общем, не лучшим образом.
— Мам, что бы ты сейчас ни сказала, я тебя всё равно люблю, — решила поддержать её я.
— Надеюсь, ты останешься при том же мнении, когда услышишь всю историю, Ань. Я ведь была такой… Ты бы меня осудила.
— Рассказывай. Уверяю тебя, моё воображение навыдумывает миллион ужасных историй, пока ты будешь собираться с духом. Так что не тяни.
Неужели я её тороплю? Сама приближаю ту страшную правду, что не хочу знать? А вдруг она права и я так разочаруюсь, что лишусь единственной стены за спиной — её любви? И можно ли её лишиться? Вряд ли. Мама — это мама. Она всегда меня поддерживала, всегда находила для меня доброе слово и время. Как бы ни уставала, как бы ни была расстроена, всегда обнимала, утешала, вдохновляла. И она верила в меня так, как никто больше не верил. По умолчанию. Всегда и везде. Во всём.
— Ты права. Конечно, права. Золотце, — начала она в очередной раз рассказ и в очередной раз не закончила, тоже рассмеялась, как я. — Слушай, ну ты ведь с золотом работаешь. Я не могу теперь так тебя называть и не ржать!
Мы смеялись как две сумасшедшие. Кто–то от нервов немеет, кто–то орёт, кто–то плачет, а мы, когда вместе, истерим по–своему — как припадочные. Это у нас семейное, по всей видимости. Что ни скажи — всё смешно. До тех пор, пока нервное напряжение не покинет окончательно. А вот на работе такого за собой не замечала.
— Я тебе расскажу историю издалека. Чтобы у тебя была полная картина, — спустя время продолжила мамуля уже нормальным голосом. — Я росла в той роскоши, о которой мало кто может мечтать. Любые фильмы про богачей — жалкий отголосок того, что я имела с рождения. И не ценила, разумеется. У меня не было ни настоящих друзей, ни близких отношений с родными. Такая золотая клетка с зеркалами повсюду, чтобы я думала лишь о развлечениях, внешнем виде и прилежно вышла замуж за того, на кого укажет отец.
— Ты серьёзно?!
— Более чем, Аня. Я была той самой спесивой, избалованной, зажравшейся сучкой, которых во всех фильмах показывают как антигероя и жестоко наказывают. Вот и со мной так произошло. Только меня наказала не жизнь… Или жизнь. Не знаю, суди сама. Я училась в университете, когда познакомилась с твоим отцом. Он был тоже из золотой молодёжи. Такой же бестолковый и неприспособленный к жизни, как и я. Так вышло, что его семья разорилась. Почти молниеносно, с треском. Он остался без денег, без друзей, без меня. Отец запретил мне с ним иметь дело, а я… я его любила, Аня. Так любила, что готова была уйти за ним куда угодно, хоть на край света. Против воли отца, который заявил прямо, что если пересеку порог родительского дома, пути назад не будет никогда. Он привык к безоговорочному подчинению и не выносил подобных трепыханий.
— И ты ушла.
— Ушла. Только вот я никак не ожидала, что любимый мужчина, ради которого я отказалась от всего, меня бросит, когда узнает о беременности.
— Вот же … ..! — я выругалась.
— Анна! Девушки не ругаются матом!
— Прости. Но мужчина, который бросил девушку в беде, ещё и беременной, и после того, как она выбрала любовь, а не миллионы! Он не мужчина!
— Согласна. Так и надо говорить. Я потому и не хотела тебе рассказывать. Мне всегда казалось, что дети должны гордиться родителями. А у тебя что отец, что мать…
— У меня самая лучшая мать! — твёрдо заявила я.
— Спасибо, милая.
Мы переглянулись, улыбнулись друг другу, чокнулись бокалами. Внизу, под скалой, бесновалось море. Волны с шумом разбивались о камни, подчёркивая, придавая выразительности нашему молчанию. И совсем немного отвлекая на себя. Заставляя вдыхать солёный воздух осознанно, наслаждаясь каждым его глотком.
Лёгкий тёплый ветер обнимал нас невидимыми руками, поглаживал, играл с длинными юбками платьев.
Бархатное небо с россыпью бесконечно далёких звёзд словно укутало нас в одеяло, позволяя делиться секретами в интимном полумраке, что немного разбавлял лишь тёплый свет свечей.
И мы делились!
— Мы сбежали. Я собрала чемодан, забрала всё ценное, что было лично моим и, наивная, взяла кошелёк с картами. Даже не догадалась обналичить деньги! Не думала,
