Довод для измены - Ария Тес
— То есть это правда?!
Усмехаюсь горько, а потом осмеливаюсь посмотреть ей в лицо. Какой смысл, в конце то концов, и дальше бежать? Меня поймали. На горячем. Все. Точка. Невозврат.
— Да.
Ева оценивает меня долго. Наверно, все же нет, просто эти моменты для меня тянутся, как улитка до старта — то есть супер медленно и грязно. Из-за тех помоев, которыми обливает меня жена моего мужчины. Пусть молча, но я их кожей чувствую — каждое слово, проклятие и пожелание. Они прожигают во мне дыры.
— Да…
Ева повторяет, будто пробуя на вкус такое короткое слово, пару раз кивает. Потом переводит взгляд в сторону на полки с фотографиями. Я вижу еще кое что ужасное — слезы, которые скатываются по щекам, и как бы она их быстро не вытирала, я их вижу. И запомню навсегда…это ведь слезы женщины, которой я сердце вырвала голыми руками…
— Какие красивые картинки.
Она буквально подскакивает и хватает ту, где мы целуемся, а я снимаю это в отражении зеркала ванны наверху. И знаете? Как бы ни был велик мой стыд, а я знаю, что поступок мой непростителен, позволить ей касаться своего сердце? Любви? Нас с Владом? Не могу. Вырываю тут же и прижимаю рамку к груди, нахмурив брови.
— Тебе лучше уйти.
— Ты мне будешь говорить, что мне лучше делать, а что нет?! — шипит, делая шаг ближе, но я не уступаю — стою на своем.
— Поговори с Владом.
ШЛЁП!
На щеку обрушивается пощечина такой силы, что у меня в голове начинает звенеть. Наверно, она треснула меня также яростно, как тогда и самого Влада, потому что это явно сильнее, чем бьет Инна, и совершенно точно сильнее, чем меня били когда-либо.
Пощечина ведь и сама — это сплошной, болевой сгусток. Страдания, отчаяние, сверление сердца — читаются сразу. Они вложены в ту силу, с которой обрушилась на меня лавина под названием "Ева". И это все моя вина. Поэтому я даже не думаю отвечать — просто стою, молчу, а она приближается так близко, что я могу определить все ноты ее парфюма от верхнего до самого нижнего.
Пусть даже не дышу. Все равно могу. Он фиксируется где-то на задворках сознания, чтобы навсегда запомнить, как пахнет самый ужасный момент моей жизни…
— Не смей…грязная, малолетняя сука, называть его по имени! — утробно рычит, пока я жмусь к рамке сильнее, — Что он тебе сказал, а?! Если ты такая смелая! Что он тебе наплел, идиотка?! Что?! Развод?! Это он тебе обещал?! Ты поэтому так вальяжно чувствуешь себя?! Дерзишь! Глазками стреляешь! А ты в курсе, что даже твоя пижама наполовину моя?!
Ева хватает меня за штанину шортиков, намеренно царапая кожу острыми ногтями, но я отшатываюсь. Как? Не знаю. Просто спасибо всем Богам, что у меня действительно это получается — вбиться в стену, почти в угол, и начать дышать. Хотя бы немного…
— Поговори с ним…он поехал к тебе…все объяснить!
Мда…это даже не оправдание…черт. Меня изнутри так дерёт, что это мой позорный максимум.
— Я то погорю, Женек, обязательно поговорю, а ты…пакуй свои шмотки и забудь сюда дорогу! Влад со мной никогда не разведется! Ты услышала?! Ни-ког-да! Чтобы он тебе не трепал, это мой мужчина. Он меня любит.
Поднимаю на нее затравленный взгляд, который плывет от слез, но фиксирует туда же в копилку мерзкую, кривую ухмылку.
— Да, Женек, это так. Знаю, что мужчины в таких случаях говорят, но это никогда не является правдой. Ты всего лишь глупая малолетка, которая научилась трахаться, но не научилась думать. Такие, как Влад Довод, не уходят к глупым малолеткам. Как бы они не стонали, в какие узлы бы не завязывались и как бы глубоко не принимали. Вот увидишь.
— Он меня любит… — шепчу, и получаю еще один гадкий смешок.
— Если ты в это веришь, значит, ты просто конченная идиотка и самое лучшее, что ты можешь для всех нас сделать — убиться об стену! Он никогда не бросит королеву ради безродной дворняги, которая даже в Питере не живет! Кто ты такая?! А кто он?!
— Это...неважно...
— Для тебя, возможно, да, но для него?! Ты очень сильно заблуждаешься, Женек, и скоро сама в этом убедишься. Помнишь? Я тебя предупреждала: вы из разных миров. Но раз ты не понимаешь на словах? Запомнишь на деле навсегда — прыгнуть выше головы невозможно!
Она разворачивается и быстрым шагом пересекает гостиную, по пути хватая сумочку, а напоследок оставляя мне последнюю шпильку.
— Можешь его сегодня не ждать. И завтра тоже. Он больше вообще не вернется, будь уверена!
Дверь шандарахает так, что, кажется, сейчас вся стена дома рухнет. Да она и рухает…прямо на меня.
Я отчаянно стараюсь не верить в слова, которые крутятся в голове, как на репите, если кнопку вдруг заело или ее вырвали с корнем.
Только записи, разве что, чья-то любезная рука меняет…
«Кто ты?! А кто он?!»
«Шлюха»
«Он со мной не разведется»
«Он меня любит»
«И ты поверила?! Идиотка!»
«Можешь его не ждать»
«Он не вернется»; «Не вернется»; «НЕ ВЕРНЕТСЯ!!!»
На миг застываю посреди гостиной, где наворачиваю круги уже часа два, жмурюсь. Даже ушки прикрываю руками! Не хочу этого слышать! Не хочу! Это неправда! Он мне обещал! Он любит! Я ему верю!
Кидаюсь к телефону. Его номер нахожу сразу. Он рядом с напоминанием в (35) раз, теперь цифра ехидно меняется на (36). Влад ни разу не взял трубку.
Слезы подкатывают к глазам.
Нет! Нельзя плакать! Он же обещал! Он…он не мог мне врать…после всего, что между нами было? Что у нас есть? Нет...не мог...
Но вдруг и не врал? Жень, а вдруг...вдруг...он просто думал, что разлюбил ее? Да, Влад говорил совершенно спокойно об их с Евой прошлом, но…кто может знать? Как там карта ляжет, когда расставание стучится в дверь и его уже не проигнорируешь? Он же столько лет не бросал ее…
ПОТОМУ ЧТО ОН…ОН ОБЪЯСНИЛ, ЖЕНЯ! Все будет хорошо! Он вернется! Как и обещал! Вернется!
Я прикрываю глаза и успокаиваю себя худо бедно, а потом иду на кухню, где разогреваю остатки вчерашнего шашлыка. Вечереет. Где-то квакают лягушки, вдалеке орут чайки, а телефон молчит.
Кошусь на него.
23:30
Может быть разговор затянулся? Успокойся… такое нельзя обсудить за пять минут…
Но прошло почти
