Наследник для шейха (СИ) - Анна Гур
Черная мягкая обувь… волосы небрежно падают на лоб… он вдруг мне кажется… обычным мужчиной. То есть не совсем обычным, но… он будто из привычного мне мира…
И вместе с тем Аяза никогда не принять за простого. Даже в такой привычной глазу одежде он выглядит иначе…
Вызывающе сильный.
Сердце сжимается при взгляде на него, а душа рвется на части, когда цепкие восточные глаза шейха скользят по моему ошарашенному лицу.
— Отпусти меня! Я… ты не имеешь права держать меня здесь!
— Забавно. Ты решила поговорить со мной о законе и правах, Мелина? — заламывает бровь и только от одного этого жеста у меня сердце останавливается, и паника захлестывает.
— Ты не имеешь на меня никаких прав! Я свободный человек…
Вновь пытаюсь отстоять себя. Прищуривается. А я… я понимаю, что по тонкому льду хожу. Этот мужчина умеет быть спокойным, но… там внутри него пламя, в котором можно сгореть без остатка…
— Ты моя. С того самого дня, как оставила свою девственную кровь на моих простынях…
Знает…
Все знает…
Окончательно понимаю очевидное.
— Ты мне не муж! — шепчу едва слышно, отступая, упираясь копчиком в дверь.
Тянет губы в чувственной, сексуальной улыбке.
— Напомни, Мелина, как называется девушка, которая обманом ложится в постель к мужу сестры…
Зол. Аяз чертовски зол и бьет меня словами, а у меня в глазах слезы зажигаются…
Оскорбление достигает цели. Слезы все же с ресниц скатываются и с губ срывается всхлип.
Макадум вновь прищуривается. Затем делает плавное движение в мою сторону.
— Не подходи! Не смей ко мне подходить!
Кричу и вжимаюсь всем телом в дверь. Мне некуда бежать. По ощущениям меня запихнули в клетку со злым львом, который только начал забавляться со своей жертвой…
Вжимаюсь в дверь, когда мужчина подходит, дергаюсь в сторону, но тяжелая рука Аяза ложится у моей головы, отсекая все возможности к отступлению. В каждом его движении скрытая ярость.
Не убежать мне…
— Я буду к тебе подходить. Мелина. Буду касаться. Буду делать все, что пожелаю, а ты будешь кричать от наслаждения и просить еще…
Его горячий шепот я на коже чувствую и жмурюсь изо всех сил, чтобы в это агрессивное лицо не смотреть.
Меня начинает колотить от страха. От предвкушения. От любви и от моей внутренней агонии, но я вскидываю подбородок и выговариваю с отчаянием:
— Я не буду твоей игрушкой, Макадум! Не буду твоей рабыней и наложницей не стану Я не буду тебе принадлежать!
Аяз раздвигает чувственные губы в опасной ухмылке, дает понять, что бежать мне некуда, когда оглушает словами:
— Ошибаешься, Мелина, ты уже принадлежишь мне, ведь ребенок, которого носишь — мой…
Глава 46
С неверием смотрю в лицо мужчины, которого люблю…
— Не шути так, Аяз. Это жестоко. Я… мы не можем быть вместе. Ты замуж взял мою сестру… и…
Неожиданная мысль опаляет… Сомнения, которые все это время старательно гнала от себя, но… именно сейчас будто плотину прорывает, и я говорю с отчаянием.
— Тебя столько не было, Аяз! Ты… жил своей жизнью… со своей женой! С Моей сестрой! Ты… понял, что я не она спустя столько времени…
Меня бросает в самый настоящий озноб. Ярость и ревность на которые не имею права будто вспыхивают ярчайшим факелом внутри и сжигают меня, кровь — яд, кислота, которая по венам.
— Ты… ты спал… с моей сестрой?!
Выговариваю, едва размыкая губы…
— И сейчас… со мной…
Вцепляюсь пальцами в волосы. Начинаю драть их на себе, чтобы причинить себе физическую боль, чтобы от душевной агонии отстраниться, потому что меня будто в чан с кипящим маслом опустили и я погибаю…
Так больно… так больно мне еще никогда не было. Очевидно, психика блокировала эти мысли, защищая малыша, но сейчас, когда я с размаха врезалась в Аяза Макадума, все словно разом дало трещины и прорвалось.
Шейх будто зверь нападет на меня, пытается отодрать мои руки, но я намеренно полосую себя. Во мне какая-то тьма просыпается и хочется навредить себе, оставить кровавые борозды на собственном лице, чтобы содрать его прикосновения.
— Мелина! Прекрати!
Рычит мне в лицо, подминает под себя, пытается обездвижить, но я заливаюсь рыданиями и пытаюсь выбраться из этих стальных тисков:
— Ненавижу! Ненавижу! Не смей касаться меня! Не смей! После… сестры моей…
Мне кажется, что от боли я с ума сойду. Даже если Аяз спал со своей женой — это его право. Он не виноват ни в чем. Это мы сотворили ужасающую подмену, это мы с сестрой виноваты, но… слабые оправдание.
Душеную муку они не могут затушить.
— Мелины, — злым рыком и шейх меня встряхивает. Я вишу в его руках, поломанной куклой, он ловит меня и прижимает к себе, запястья мои отводит в сторону и одной рукой зажимает, второй ловит меня за подбородок и заставляет замереть.
— Успокойся! Я не спал с Каролиной!
— Тебя не было два месяца Аяз! Не говори мне, что мужчина твоего темперамента мог столько без жены… без женщины…
Выговариваю зло и слезы по щекам. Меня колотит и выворачивает, но Аяз сжимает мой подбородок, причиняет боль, заставляя не уходит в свою внутреннюю агонию, а наоборот фокусировать взгляд на шейха.
— Не было. Никого у меня не было. Я на границы был. Пулю словил в пустыне. Чуть не погиб…
Выдает по слогам, и я… замираю.
Неожиданно сон свой вспоминаю, как по пустыне шла и Аяза видела… раненного…
Автоматом скашиваю взгляд на бок шейха, где свежий шрам.
— Именно.
Цепляет мой взгляд и держит его.
— Как разрулил ситуацию. Как на ноги встал. Вернулся, — выговаривает зло, — и подмену вскрыл.
— Как… как ты понял?!
Верю каждому слову и в себя словно прихожу. Моргаю ошалело.
— Я свою женщину из миллиона подобных отличу. Твой взгляд. Как смотришь. Жесты. Мимика. Реакции. Неужели ты маленькая лгунья думала, что сумеешь шейха провести вместе со своей недалекой сестрой?!
— Аяз… я… прости…
Вновь слезы из глаз и хватка шейха немного слабеет.
— Я дал себе время остыть, Джамиля. Видимо мало. Потому что у меня стойкое ощущение внутри. Я не знаю чего больше хочу. Свернуть твою тонкую шею за подлог и вранье, или же просто растолкать твои длинные ноги и выбивать стоны эйфории и наслаждения. Часть меня хочет расправы. Крови. Другая секса. Дикого и необузданного, когда самец присваивает свою самочку.
Его слова пропитаны такой яростью, что я уже трезвею
