Его трудное счастье - Таша Таирова
Лена замерла, чуть запрокинув голову вверх, и пожала плечами:
— Как хочешь, только руки помой.
Алексей быстро шагнул в кухню, послышался шум воды и тихий голос:
— Я готов.
— Сомневаюсь, конечно, но пошли.
А через несколько минут Вегержинов сидел на полу, положив голову на руку и опираясь локтем в детскую кроватку. Маленький такой, как гномик. Как же так-то? Прав был Баланчин, дурак, какой же дурак! Всё пропустил, прогулял, лелея свою обиду и эго. Обманули его, понимаешь! А ты же врач! А Лена тем временем всё сама. И токсикоз, и отёки, и роды, а ещё этот дебил Резников рядом. И ведь не выгнала тебя, стоит вот рядом и слёзы глотает. По твоей милости, между прочим.
— Лен, ты только не плачь, ладно? Я всё понял, Лен, но поздно, а потому я приму любое твоё решение. Но я тебя очень прошу — разреши мне видеть тебя и Павлика. Я очень тебя прошу.
— Ты голоден? — вдруг раздался тихий шёпот.
Алексей поднялся и подошёл к стоящей в дверях спальни женщине. Рыжая, худая, этот нос с конопушками, губы идеальные и глаза невозможного зелёного цвета.
— Я голоден, Лен, да только не тем голодом…
— Мне ещё нельзя, — тихо продолжила Лена и опустила голову.
— Я знаю, моя девочка, всё-таки хирург. Лен, я знаю, что мои слова могут показаться тебе ложью, но поверь, это правда.
— Да, — как-то испуганно прошептала Лена, и Алексей поймал себя на мысли, что перед ним стоит совершенно незнакомая ему женщина. Не уверенная в себе дама в шикарном авто, не коммерсантка, не острая на язык бестия, а тихая домашняя девочка, нуждающаяся в тепле, силе и нежности.
Алёша прижал её к себе, крепко обнял и быстро заговорил:
— Я завтра улетаю в Германию, Лен. Не знаю точно, сколько займёт у меня эта поездка. Мне надо встретиться с представителями «Сименса», будем у них аппаратуру покупать. А тебя я прошу на некоторое время переехать к родителям, Лен. Я не хочу, чтобы ты теряла сознание от усталости и недосыпания. Чтобы тебе, не дай бог, пришлось неотложку вызывать. Чтобы ты ела регулярно и спала, хотя бы днём. И ещё. Ты пока все дела сбрось на своих замов, дай себе возможность немного побыть мамой, а не круглосуточно работающей машиной. А потом, когда я вернусь, — а я вернусь! — мы с тобой уже конкретно поговорим и решим, как нам быть дальше.
— Ты сильно сердишься? — куда-то ему в шею прошептала Лена.
— Да, сильно. Но не на тебя, а на себя. Потому что… дурак. Но я так и не смог забыть… и разлюбить, Лен. Не смог… Прости, если сможешь. Прости, любимая… если сможешь…
Лена уснула сразу же, как только её голова опустилась на подушку. Алексей снял тёплый свитер, с улыбкой посмотрел на спящего сына и лёг рядом с любимой, вытянув усталое тело, и забросил руки за голову. Затем обнял Лену и уткнулся носом в огненные пряди. Завтра утром самолёт, опять поездка, переговоры, договора, банки, деньги, обещания… а пока он тут, с любимыми. И это было такое счастье! Пусть пока хрупкое, пусть трудное, но его. Алексей прижал Лену к себе и провалился в сон.
___________________________
*«Голубая луна» — песня дуэта российских поп-исполнителей Бориса Моисеева и Николая Трубача. Музыку написал российский композитор Ким Брейтбург, слова — Николай Трубач. Благодаря своему гомосексуальному подтексту и сопряжённой с этим эпатажностью и скандальностью песня получила широкую популярность как среди гомосексуальной, так и среди гетеросексуальной аудитории. «Голубая луна» часто называется неофициальным российским гей-гимном.
Глава 36
Лена открыла дверь и приложила палец к губам:
— Я уложила Павлика, что-то он с утра не в духе.
Валя переступила порог и тихо прошептала:
— А мы с Людой сегодня выходные! Наших малых родители забрали. Какое счастье, что есть такие всё понимающие бабушки и дедушки.
— Согласна, моя мама так ругает папу, когда он громко разговаривает. Папа жалуется, что с появлением Павлика его, беднягу, задвинули на второй план. «Никогда бы не подумал, что можно ревновать к мужчине», хотя тут же добавляет, что их теперь двое, так что в семье наступил некий паритет сил.
В прихожей появилась женщина в брючном костюме и приглашающим жестом позвала гостей за собой.
— Это моя мама Рената Дмитриевна. Мам, это Валя, я тебе уже все уши про неё прожужжала, а это Люда. Она тоже будущий педиатр.
— Мне очень приятно видеть вас, девочки. А ещё приятнее убедиться, что у моей Лены появились подруги. А вы давно дружите?
Валя и Люда переглянулись и одновременно пожали плечами:
— Мы работали вместе ещё медсёстрами, а потом все шесть лет учились в одной группе. Сейчас вместе на интернатуре. Да и работать, даст бог, будем в одной больнице.
— Это здорово, поэтому мы идём пить чай! — торжественно заявила Рената Дмитриевна и тихо добавила: — И вы мне всё-всё расскажите!
Молодые женщины быстро переглянулись и бодро пошли за строгой рыжеволосой женщиной.
— Теперь понятно, в кого ты такая огненная, Ленка! — тихо пошутила Люда.
— Ага, цветом в маму, а кучеряшками в папу.
— Интересно бы выглядел генерал Фиккер с кучеряшками, — хмыкнула Валя.
Рената Дмитриевна услышала их тихий шёпот, остановилась и медленно повернулась, удивлённо глядя на смущённую гостью. Потом вздрогнула всем телом и прислонилась плечом к стене, беззвучно сотрясаясь от хохота. Лена тоже прикрыла себе рот ладошкой и тихо хихикала.
— Ой, рассмешили, — простонала Рената Дмитриевна. — Я обязательно передам это Роману. А то что-то мы давно не ругались.
Она зашла на кухню, Валя с Людой вопросительно уставились на Лену, которая усмехнулась и добавила:
— Папа всегда говорит, что женщина — самое умное существо в этом мире. Свой мозг напрягает только в случае крайней и экстренной необходимости, а вот мозг мужчины держит под напряжением круглосуточно. Вот мама его и тренирует. Мозг, в смысле.
Гостьи зашли на кухню, оглядели разложенные вымытые бутылочки для питания, коробочки с детскими смесями.
— Тут у нас небольшой кавардак, но думаю, что вы уже прошли через это, а потому это не новость.
— Это даже плюс! — отозвалась Люда, рассматривая названия детских смесей. — Бывает, придёшь в гости, а хозяйка без конца что-то убирает, протирает, поправляет, моет, хотя и без того всё блестит. Пошевелиться боишься, а вдруг порядок нарушишь? А есть дома, где вечно кавардак, дети носятся, шум-крик, а уходить не хочется. Лен, а
