Кэрол Марш - Серебряная цепь
— Мне просто повезло, что у меня есть вы и Джон.
— Мы для того здесь, чтобы защищать ваши интересы и облегчать вам жизнь.
— Я избалована, правда? Мне никогда не приходилось думать о деньгах. — Дана передала листы бумаги ему со словами: — Все вроде в порядке. Спасибо. — Она подумала немного, а затем продолжила медленно и решительно: — Я хочу, чтобы вы каждый месяц присылали мне отчеты о работе и ежегодные отчеты о каждой компании, куда я вложила деньги, вместе с документами, которые, на ваш взгляд, представляют интерес. Я хочу знать все о бабушкином имуществе, потому что собираюсь участвовать в принятии решений о расходах. — Ее уверенность уже была на исходе, и она беспокойно посмотрела на Скотта. — Вы понимаете меня? Вы не против? Я просто не хочу быть еще одной глупенькой наследницей в светском обществе. Я думаю, в этом будет разница.
— Конечно, я не против. Не хватает слов выразить, как меня это радует и как будет приятно Джону это услышать. Вы знаете, ваша бабушка никому не позволяла себя одурачить. Она знала, благослови ее Господь, где ее денежки, все до последнего пенни, и на благотворительность она тратила больше, чем кто бы то ни было. — Он одобрительно улыбнулся Дане. — А что вы думаете по поводу Дувенскилла и этой квартиры? — Он с интересом оглядел просторную комнату, перевел взгляд на портрет Джосса в роли Гамлета над каминной доской. — Вы сохраните их?
— Конечно. — Дана проследила за его взглядом и вздохнула. Можно ли продавать эту квартиру, когда это мой дом. Бабушка перевернулась бы в гробу, если бы Дувенскилл продали, но я пока не готова вернуться в Нью-Йорк. Вы понимаете?
— Не очень, — признался Скотт. — Но это неважно. Вы можете позволить себе содержать оба этих места, не живя при этом ни в одном из них.
— Я чувствую себя неловко оттого, что у меня так много всего, а я это не использую. — Дана встала и потянулась. На ней были узкие коричневые брюки от Армани и кашемировый свитер. Она задумалась, а в глазах появилась тревога, когда посмотрела на своего поверенного. — Я плохо делаю, что собираюсь пожить в Калифорнии? Может, надо вернуться.
— Нет, только когда захотите сами. Все решения теперь принимаете вы, Дана, — напомнил Скотт и серьезно посмотрел на двадцатидвухлетнюю молодую женщину. Ее длинные волосы были убраны со лба и стянуты сзади коричневой вельветовой лентой. На вид ей можно было дать шестнадцать лет.
— Бабушка оставила мне так много, я обязана использовать это на что-то хорошее.
— Неплохое начинание.
— Только вот не знаю, что конкретно делать.
— Ну, пока вы не решили, почему бы не продолжить благотворительные вклады, которые делала ваша бабушка?
— Точно! — Они склонились над листом бумаги, где были перечислены названия больниц и приютов, которые получали щедрую помощь от Маргарет Уэллес, увеличивая одни суммы и оставляя без изменения другие. — А еще я хочу отдать что-нибудь Комитету по охране окружающей среды в горах Санта Моника. — Дана вписала сумму, и Скотт кивнул.
— Вот вроде и все, — жизнерадостно сказал он, убирая папки в свой дипломат. — Мы пришлем вам копии налоговых документов, как только с ними поработает бухгалтер. — Он поднялся и, словно внезапно решив, спросил: — А вы никогда не думали насчет того, чтобы купить дом в Малибу? Если вы собираетесь проводить там довольно много времени, то, может, это имеет смысл?
Ясные глаза Даны смотрели куда-то вдаль, когда она ответила.
— Не знаю, сколько я пробуду в Калифорнии. Я поехала туда, чтобы расслабиться и отдохнуть, и там мне понравилось. Но, что самое важное, там я снова начала рисовать, и поэтому не хочу уезжать оттуда, пока не решу, что делать дальше.
— Я же говорю вам… — мягко проворчал Скотт.
— Я ничего не обязана делать, — закончила Дана за него, смеясь.
— Кроме того, что вы должны заботиться о себе, о ребенке и быть счастливой. — Скотт протянул ей руку на прощанье, но она не обратила внимания на нее, а вместо этого нежно поцеловала его в щеку.
— Спасибо вам за все. — Она похлопала его по руке. — За этот последний год вы меня просто спасли, даже не знаю, как вас отблагодарить.
— Чепуха. Это моя работа, и она доставляет мне удовольствие. Всегда помните, что стоит вам только позвонить, и мы к вашим услугам. — Он быстро исчез в лифте, а Дана, почувствовав облегчение потому, что отдала столько денег, почти побежала в детскую к сыну, положила его в коляску и пошла на долгую прогулку в Центральный парк, ускользнув от вездесущей Джилли.
Когда вернулась, освежившись на улице с сыном, который безмятежно спал в своей коляске, у двери ее встретила Джилли.
— Звонил мистер Фоулер. Он приехал в город всего на несколько часов и хочет встретиться с вами в Юнион Клаб, если вы захотите, — сказала она, доставая мальчика из коляски, ее голос был сухим и недовольным.
— Мистер Фоулер, — тупо повторила Дана, еще пребывая в веселом настроении после прогулки с сыном в Зоопарк, и единственное, что ей пришло на ум, так это то, что Маршалл здесь, в Нью-Йорке, выслеживает ее. Но Маршалл ведь умер. И настроение ее упало, когда поняла, что Джилли говорила о мистере Гэвине Фоулере.
— Вы ведь не пойдете, правда? — Джилли переодевала Уэллеса для обеда, все еще хмурясь, но уже воркуя с обожаемым младенцем, который прильнул к ее плечу.
Дана вспомнила разумное предупреждение Скотта Ханны, которое он сделал ей всего пару часов назад, сказав, что она не сможет всю жизнь контролировать сына, что когда-нибудь он захочет узнать о семье своего отца. Так же, как и она всегда хотела побольше узнать о своих настоящих родителях, печально подумала Дана. Она посмотрела на Джилли, ожидающую ответа, и сказала: — Я думаю, что пойду. Ради Уэллеса. В конце концов, Гэвин — его родственник.
— Мне не нравятся эти люди и никогда не понравятся.
— Джилли. — Дана наклонилась и поцеловала ее в макушку. — Он не сможет ничего мне сделать. — Она почти смеялась. — Мне ничего не грозит в Юнион Клаб, и обещаю пробыть там ровно столько, чтобы узнать, зачем он хочет меня видеть, не больше.
— Хм. — Джилли удалилась, всем своим видом выражая неодобрение, а Дана пошла в свою комнату, обдумывая возможные причины звонка. Гэвина.
Она приняла душ, надела простой темно-синий костюм от Адольфо и строгую скучную шелковую блузку. Посмотрев на себя в зеркало возле лифта, Дана увидела женщину, очень сильно отличающуюся от той, которую Гэвин видел на похоронах ее бабушки. У нее была красивая стройная фигура, бедра стали лишь немного полнее, чем до беременности, лицо стало мягче, а все морщинки разгладились благодаря целительному пребыванию в Малибу. Страх и мрачные предчувствия исчезли из глаз, а вместо этого в них засияло счастье, принесенное рождением сына. Она потрогала маленькие жемчужные клипсы с сапфирами, быстрым движением накинула на плечи шубку и с новообретенной уверенностью в себе вышла на улицу и направилась через город к Парк авеню и Шестьдесят девятой улице.
