Девочка из прошлого - Тала Тоцка
— Я не могу допустить, чтобы с Катей кто-то решил поквитаться из-за ошибок ее деда, — набираюсь смелости и добавляю, — и ее отца. Поэтому я попросила у Феликса в обмен на остров защиту фамильи. Винченцо решил ее по-своему.
Демид ложится обратно, подкладывая руку под голову. Теперь мы не видим друг друга, разделенные сопящей дочкой. Но я хорошо представляю, как сверкают в полумраке его глаза.
— Беременность была проблемной?
— Нет, — отвечаю в темноту, — все было хорошо.
— Катя отстает в развитии?
— Только в физическом. Она очень сообразительная девочка.
— Что было, когда я ушел?
— У меня начались роды. Вовремя вернулась мама, вызвала неотложку, и меня отвезли в больницу. Врачам удалось остановить родовую деятельность, и я две недели пролежала на сохранении.
— Знаю, у неё легкие не раскрылись, — перебивает Демид. — Значит, если бы я вернулся, нашел бы тебя в луже крови?
— У меня открылось кровотечение.
Я не хочу обвинять и не хочу судить. Я давно простила и отпустила. Но я слишком хорошо изучила Демида. И если он крайне требователен к другим, то к себе его требовательность возрастает в геометрической прогрессии.
Сейчас он сгрызает себя изнутри, и пока он сам себя не простит, мое прощение его не спасет.
Демид начинает говорить, и я вздрагиваю, насколько он зеркалит мои мысли. Или он просто научился телепатировать?
— Я очень виноват перед тобой, Ари, — в его голосе звенит настоящая физическая боль, — и я должен просить у тебя прощения. Но я не могу просить, чтобы ты меня простила, пока я сам себя не прощу.
— Ты ничего мне не должен, Демид, — сглатываю, — все твои долги только перед Катей.
— Нет, — он качает головой, протягивает руку через спящего ребенка и находит мою ладонь, — нет, Ари, это не так.
Его ладонь широкая и теплая, он тянет мою руку и прикладывает к своей щеке.
— Мы с тобой все это время были только любовниками, малыш. Теперь придется учиться быть родителями. Ты уже научилась, а я хз как это делается.
Он проворачивает голову, и я чувствую на ладони его губы.
— У тебя получится, — говорю, глотая слезы.
— Конечно получится. Если ты поможешь. Ты очень сильная, Ари. Я никогда не думал, что в такой хрупкой девчонке может быть столько силы. Нашему Котенку очень повезло, что у неё такая мама...
Он замолкает, глядя в потолок. И руку мою держит. Только собираюсь ее высвободить, как Демид снова заговаривает.
— Поедем домой? Я хочу познакомить Катю с Айдаровыми. Она так похожа на мою племянницу...
— Знаю, Майю, — перебиваю поспешно. Демид удивленно на меня смотрит поверх спящей дочки.
— Откуда?
— Неважно. Но я не поеду.
Я не готова знакомиться с Айдаровыми. Не представляю, как общаться с человеком, на которого похож мой ребёнок. А их там ещё и двое.
Но главное... В каком качестве он меня зовет? Как мать своего ребенка? Тогда обойдусь.
И когда я уже почти решаюсь спросить, понимаю, что Демид спит, сжав мою ладонь в своей руке.
Глава 35
Спустя месяц
Арина
— Демид, не надо помогать, пусть она сама! — говорю чисто для проформы.
Он все прекрасно знает, и этот диалог между нами повторяется хорошо если не вторую сотню раз.
Мы с Катей и мамой вернулись на Бали. Демид прилетел вслед за нами и снял большую виллу с видом на океан.
Он теперь приходящий папа. Каждый день приходит к Кате, часто забирает ее к себе с ночевкой.
И мне каждый такой раз сложно с собой справиться, но отказать я не смею. Отпускаю с улыбкой, помогаю складывать игрушки и любимую пижамку.
Наша дочь проявляет удивительную привязанность и консерватизм в отношении старых вещей и игрушек. И это несмотря на то, что ее папа скупил половину местного супермаркета.
Я улыбаюсь Демиду, а потом хожу из угла в угол, представляя, что вот в эту самую минуту мой ребёнок покидает пределы страны.
И я сгрызла бы себя до косточек, если бы нутром не ощущала то же самое со стороны Демида.
Переступив порог дома, он первым делом бегло окидывает его цепким изучающим взглядом. И я знаю, что он ищет — упакованные чемоданы, которые я якобы прячу под кроватью. Один обязательно пустой, в нем я планирую увезти его дочь.
Люди Ди Стефано больше нас не охраняют — Демид договорился с Феликсом. Теперь нас охраняют люди Ольшанского. Точнее, зорко следят, чтобы я не сбежала с ребенком.
И это никак не добавляет тепла в наши отношения.
С доверием тоже все плохо.
Демид познакомился с мамой, но общение прошло достаточно сдержанно. Все-таки, Ольшанский для неё в первую очередь остается другом Глеба. По крайней мере, пока.
Мне хочется все изменить, вернуть в прежнее русло, но я не чувствую в себе сил. Они куда-то подевались. Я стала вялой, апатичной, меня все время клонит в сон.
Мама говорит, что я похудела, даже Демид это заметил. Проявил участие. Предложил помощь — отвезти в больницу. Я поблагодарила и отказалась.
Я сама знаю, что со мной. Слишком хорошо помню наш последний разговор.
«Я смогу просить тебя о прощении только когда смогу простить себя».
Значит, не может. А я не хочу маячить вечным укором перед глазами. Если Демиду проще меня не видеть, значит пусть будет так. И пусть сердце при виде этого мужчины по прежнему готово выскочить из груди, внешне я никак этого не проявляю.
Ко мне Демид слишком, чересчур, болезненно внимателен и предупредителен. Иногда хочется схватить его за шиворот и хорошенько встряхнуть.
Меньше всего мне нужны его раскаяние и бесконечное чувство вины. А я
