Будет больно, моя девочка (СИ) - Мария Николаевна Высоцкая
— Пошли, — Арс протягивает мне руку.
Пару секунд смотрю на его ладонь, нерешительно переминаюсь с ноги на ногу, а потом касаюсь ее пальцами.
Арсений тем временем быстро что-то пишет в мессенджере, а мимо нас проходит шумная компания парней. Становится не по себе. Они громко смеются и матерятся. Провожаю их взглядом и мысленно радуюсь, что мы свернули в парк, а они прошли мимо.
Чувствую тепло его кожи. Наши пальцы переплетены. Тишина давит. Я была уверена, что, когда вокруг станет не так многолюдно, разговор будет завязать проще, а по итогу продолжаю молчать.
Мы идем по аллее, подсвеченной фонариками. Арс хмурится, а потом поворачивает голову и спрашивает:
— Ты замерзла? У тебя пальцы холодные.
— А… Это… У меня часто так. Кончик носа еще, — улыбаюсь, совсем не ожидая, что Арсений коснется его тыльной стороной своей ладони.
Вздрагиваю и тут же хочу отвернуться. Перебарываю себя в последний момент и перевожу тему.
— Вы с Маратом помирились?
— Если это можно так назвать. Он собрался забрать доки, а просветил об этом утром. Сегодня. На мир не тянет.
— Значит, Марат сообщил тебе только сегодня, что переводится?
— Ага.
— И ты злишься?
— Не особо рад, естественно.
— Он решил, что ты бы его не поддержал.
— Я бы и не поддержал. А ты вроде хотела быть следователем, а не адвокатом.
— Ха, — громко цокаю языком. — Почему у тебя к Тае такое предвзятое отношение вообще? Она тебя покусала, а мы все не знаем? — улыбаюсь.
Мейхер ловит мой взгляд в этот момент. Ухмыляется.
— У тебя ко мне тоже предвзятое отношение, Майя.
— Ну мне есть на что опираться в этом плане.
— Да, помню. Собаки, угрозы, бассейн. И что там еще?
— Хамоватое обращение с девушками! — задираю нос.
— Прям вот хамоватое?
— Ужасное, Арсений. Кошмар просто какой-то. — Пару секунд выдерживаю образ строгой училки, а потом начинаю хихикать. — На самом деле это тайна и большое открытие, если что, — понижаю голос, — мне очень просто с тобой общаться. Типа можно сказать все что угодно, любую чушь, страх… Не знаю. Ты реагируешь как-то по-другому, не как все, а как мне надо, что ли…
Тараторю и тут же отворачиваюсь. Щеки становятся пунцовыми.
Божечки, зачем я вообще это ляпнула?
Нельзя быть простой, как пять копеек. В женщине должна быть загадка, а я мелю все, что в голову приходит.
Мейхер молчит. Ему, судя по всему, мои слова тоже показались странными. Правда, он почти сразу произносит:
— Там кофе продают. Ты реально замерзла, я схожу куплю.
— Ладно. Я тут подожду, — озираюсь на лавочку среди елок. Добравшись до нее, смотрю на Арса, который уже подошел к точке с кофе, а потом замечаю всю ту же шумную толпу парней, который прошли мимо нас на светофоре. Резко становится не по себе.
— О, девчуля! Ты чего тут одна сидишь?
Прекрасно слышу этот прокуренный голос, но уперто смотрю в одну точку. Делаю вид, что меня тут нет, в груди теплится маленькая надежда, что они просто потеряют ко мне интерес и уйдут.
Их четверо. Говорит из них самый мелкий. Если я встану, даже с моими ста шестьюдесятью восьмью, он едва дотянется своей макушкой до моего носа.
— Красатуля, ты немая, что ли? — продолжает эта раскаченная в плечах мелочь, а все остальные ржут.
— И глухая, — басит второй, стоящий за спиной у «кепки».
Осматриваюсь. Как на зло, людей вокруг нет.
— Ребят, мимо проходите, — произношу спокойно, по-прежнему смотря в сторону.
Честно говоря, высматриваю Мейхера, он как раз забирает стаканчики с кофе. В первые секунды меня это успокаивает. Складывается впечатление, что он придет и все уж точно будет хорошо, но потом я невольно бросаю взгляд на эту гадкую четверку, и понимаю, что может случиться драка…
Это плохо. Очень и очень плохо.
Резко поднимаюсь на ноги. Лучше просто уйти. Ну не будут же они меня силой удерживать. Неверное…
— Э, стоять. Ты куда собралась?
Чувствую захват на своем локте. Снова этот мелкий.
— Пусти, — проговариваю опять же спокойно.
— Посиди с нами. Составь компанию, — тянет меня обратно на лавку.
— Убери руки!
— Несговорчивая какая, — шепелявит кто-то из них.
— Руки от нее убери, — отчетливо слышу голос Арса теперь. Он стоит за ними. С кофе. Пока парни соображают, что к чему, ставит стаканчики на землю.
— О, а вот и защитник!
Они снова смеются. Кто из них говорит непонятно, я смотрю на Арса и понимаю, что ничем хорошим этот вечер уже не закончится. Зачем мы вообще поперлись в этот парк? Стискиваю зубы до скрежета, нервно постукивая каблуком по асфальту.
— Смотри прилизанный какой. Сигаретами не угостишь? Пантовые, наверное.
Они опять смеются, а у меня сердце в пятки уходит. Это же самая глупая, и самая не предвещающая ничего хорошего фраза, когда в темном переулке у тебя просят закурить…
Арс разворачивается к «кепке» всем корпусом. Над нами явно сгущаются тучи.
— Не курю.
— А если найдем?
Они мерзко ржут. Все четверо. Сжимаюсь. Хочется стать невидимкой. Раствориться, отмотать время назад и пойти другой дорогой. Не заходить в парк. Уехать сразу из кино. В машине безопасно.
В моей жизни ничего подобного не случалось. Никогда. Все снова впервые. И вот такие открытия, мне совсем не по душе.
— Попробуй, — Арс отвечает в подобной этим гопникам манере. Скалится.
— Да ты смельчак. Красивая девка. Мы ее себе заберем.
Липкий взгляд четырех пар глаз добирается до меня. Обхватываю ладонями плечи, закусывая нижнюю губу до боли. Мне кажется, что уже начинаю чувствовать вкус крови.
— Юрец, у нее цацек на полтинник.
Сжимаю руки в кулаки, сильнее прижимая их к плечам. У меня на пальцах кольца, на запястьях браслеты. И называя сумму, эти четверо, конечно, сильно продешевили. Но дело сейчас совсем не в деньгах.
— Губу закатай!
Слышу голос Арса, а потом и удар. Он наносит его первым. Глупо. Очень и очень глупо. Четверо на одного.
Взвизгиваю. Они не сразу, но валят его на землю. Какое-то время он успешно отбивается, я отскакиваю в сторону, пытаюсь сообразить, что делать. Куда бежать, кого звать. Ору, как резаная, зову помощь, пока мой рот не зажимает чужая воняющая табаком ладонь.
Сердце ускоряется, я смотрю на происходящее во все глаза, и истерически хохочу в эту мерзкую ладонь, когда вижу, что Арс успешно отбивается. Раскидывает их всех, а потом, совершает просчет. Поворачивается к одному из них спиной. И
