Ненастоящая семья - Мария Манич
— Лен, что там? На тебе лица нет. Что-то с Зоей? Поднимаю глаза и медленно моргаю.
Вот же он, мой Рома. Вытяни руку и можно коснуться. Потрогать, погладить, поцеловать.
Прижаться и умолять заняться любовью, как я и сделала ночью. А потом что? Он отлюбит меня и опять поедет к другой? Это насмешка такая?
Я не замечаю, как Дроздов оказывается рядом. Слава богу, уже в трусах. Видимо, что-то в моём лице его испугало, потому что выглядит он озабоченным. Хмурится.
— Ты… — сиплю, пытаясь протолкнуть в горле царапающий ком. — Ты с ней спал? Тогда?
— Когда? С кем?
А как играет! Не понимает он. Зря в фотографы пошёл, такой актёрский талант в землю зарывает.
— С любовью своей, Филатовой.
— Лена… — медленно тянет Дроздов, смотря на меня с опаской, словно я бомба замедленного действия. — Ты чего несёшь? А я именно бомба, потому что ещё немного и взорвусь.
— Сам посмотри.
Я не собираюсь ничего объяснять. Впечатываю в голую мужскую грудь со следами полос от моих ногтей телефон. И отскакиваю подальше. Принимаюсь хаотично собирать своё бельё. Я здесь не останусь.
Рома недоуменно смотрит на мои действия, двигая челюсть из стороны в сторону, и опускает взгляд на экран мобильного.
— Как тебе фотографии? У твоей бывшей, хотя, может быть, и нынешней — откуда мне знать?! — талант… Не думал пойти в модели? — говорю, натягивая трусы.
— Это просто сюр какой-то, — тихо произносит Рома. — Хочешь поругаться сейчас, — выделяет интонацией слово, — из-за этого? Не будь идиоткой, Канарейкина. Естественно, я с ней спал. Этим фоткам может быть как два года, так и…
Мечусь по номеру в поисках лифчика, не стараясь даже прикрыться. Дроздов не двигается и ничего больше не говорит, а я буквально чувствую кожей исходящее от него недовольство и напряжение.
Поимел как идиотку… Навешал лапши… Спит и видит, когда свалю, чтобы… что?
— Так и десять дней. Посмотри-посмотри получше! Тебя не было полночи! А я — влюбленная дура! — ждала! Нужно было сваливать уже тогда и отменять эту чёртову сделку, пока… пока всё не зашло слишком далеко….
Останавливаюсь, воинственно сдувая с лица пряди волос.
Никакого лифчика у меня нет. Потому что я была в свадебном платье. И другой одежды у меня тоже нет. Просто блеск!
Фантастика!
— Хочешь найти повод сбежать? — после непродолжительной паузы произносит Рома. — Свалить? Как удобно… Ведь я тебе больше не нужен, — короткий невесёлый смех. — А я ведь поверил в то, что ты серьёзно в меня… мда. Получила, что хотела, и нашла, за что зацепиться?
Теперь уже я недоуменно таращусь на него, уперев руки в бока. О чём он? Это он меня обвиняет?
Сам трахал свою бывшую, пока я спала у него дома и мечтала, чтобы вернулся ко мне. А теперь я ещё и виновата? Зацепилась…
— Отдай мой телефон.
— Да держи. И вали.
— Что?
— Я сказал: так вали, блин, в свой Дубай! — зло произносит Рома.
Проходит мимо, задевая плечом. Бросает мобильный на смятую постель и скрывается в ванной, шандарахнув дверью так, что я подпрыгиваю на месте.
— Ну и пошёл к чёрту… — шиплю обиженно, поджимая нижнюю губу. В душе начинает шуметь вода.
Шумит всё время, пока я пытаюсь упаковаться в платье самостоятельно и не зареветь. Продолжает шуметь, когда, схватив мобильный и кеды, пулей вылетаю из номера.
Уже в коридоре даю волю слезам, размазываю их по щекам. Больно. Как же больно… Хочу умереть, чтобы ничего не чувствовать.
В холле не обращаю ни на кого внимания, а смотрят на меня как на сумасшедшую. Ещё бы! Помятая ревущая невеста — то ещё зрелище… Останавливаюсь рядом с мраморной колонной и, привалившись к ней плечом, хочу вызвать такси.
Убраться отсюда побыстрее.
Смахиваю пальцем блокировку экрана и… умираю… как мечтала буквально секунду назад.
Вместо последнего открытого чата с воблой Филатовой на меня смотрит страница регистрации на рейс в Дубай.
Глава 31
Это платье жутко неудобное. Чтобы не запачкать больше, чем есть, пышные фатиновые юбки, пришлось задрать их почти до колен. Полы в подъезде моют раз в месяц, а свадебный наряд ещё предстоит вернуть.
Вчера меня посетила мысль: а не оставить ли это замечательное и судьбоносное платье себе? Свозить в химчистку, упаковать в вакуумный чехол и повесить в шкаф.
На память. Возможно, когда-нибудь Зоя будет выходить замуж именно в нём.
Сейчас мне хочется плакать и изрезать платье ножницами. Просто чтобы выплеснуть всю свою боль. Как он мог?
Шмыгаю носом, нажимая кнопку лифта.
Не понимаю, зачем ему была нужна она, если в этот самый момент его ждала я? Готовая на всё в его квартире. Захотел освежить память с бывшей, или поставили так финальную точку?
Если взять в расчёт сегодняшние фотографии, точку Филатова опять превратила в запятую.
Звоню в дверь. Ключей у меня нет. Вообще ничего нет, кроме телефона. Хорошо, в приложении такси карточка была привязана, а то пришлось бы тащиться пешком.
— Лена? — отец удивлённо выгибает брови, открывая дверь. — Ты чего тут?
— Домой пришла. Не пустишь? Или замуж отдали, и всё, дорогу забыть?
Папа хмурится, оценивая мой внешний вид. Останавливает глаза на кедах и возвращается к лицу.
— Поругались опять?
— Почему же сразу поругались?
— А ревёшь чего?
— Ничего… зайти можно? Мне собираться пора.
— Куда?
Папа пропускает меня в квартиру, где, судя по тишине, все ещё спят. Бросаю злосчастный телефон на тумбу и опускаюсь на пуфик, принимаясь
