Ненастоящая семья - Мария Манич
Стоять не получается. От возбуждения трясёт так же сильно, как утром перед регистрацией от нервов. Утыкаюсь лбом ему в плечо и просто дышу, пока мы пересекаем пустынный коридор Дроздов опускает меня на пол рядом с нужной дверью и несколько раз проводит ладонью по лицу. Не сразу попадает ключом в замочную скважину и громко чертыхается. Я хихикаю.
Осекаюсь, встретившись с ним взглядом.
Глаза у него чёрные, радужку почти целиком заполнил зрачок. Грудь вздымается от быстрого неконтролируемого дыхания, а ширинка вызывающе топорщится. Дверь наконец поддаётся, и Рома распахивает её, приглашая меня внутрь.
Проскальзываю мимо него и замираю в центре светлого номера. Дроздов заходит следом. Останавливается недалеко от меня и, опустив подбородок, внимательно разглядывает.
Порочно и без всяких сантиментов.
Прижимаю руки к быстро колотящемуся сердцу и поворачиваюсь спиной. Бросаю на мужа взгляд из-под опущенных ресниц и тихо прошу:
— Поможешь снять платье?
Глава 30
Всю ночь мы любим друг друга, почти без остановки, и засыпаем лишь под утро. Утомлённые, потные, голые и безумно счастливые.
Поэтому звук нескольких входящих сообщений подряд, врывается в мои разморённые после двух оргазмов тело и сознание будто отбойный молоток. Кому могут понадобиться молодожёны на первый же день после свадьбы?
Оторвав голову от подушки, оглядываю номер. Свадебное платье белой тканевой кучей лежит в центре ковра, там же валяются розовые кеды, чулки и моё белье. Рубашка Ромы, у которой теперь явно не хватает нескольких пуговиц, брошена на трюмо. Там же взгляд выхватывает два мобильных.
У моего опять вспыхивает экран.
Поморщившись, пытаюсь выбраться из объятий Ромы под его недовольный стон. Его горячая ладонь по-хозяйски сдавливает мою голую, в красных отметинах грудь. Теперь стон вырывается из моего рта.
— Ром, телефон…
— Оставь.
— Я только на секундочку. Вдруг что-то с Зоей.
— Секундочка, и возвращайся ко мне. Хочу добавки.
— Ещё? — восклицаю в притворном ужасе.
Соскакиваю с кровати, стянув за собой одеяло. Оборачиваю его вокруг груди, прикрываясь. Зато Рома остается полностью нагим. Перекатившись на спину, довольно оскаливается и вытягивается во весь свой двухметровый рост. Демонстрируя, как под загорелой кожей тянутся натренированные годами занятий мышцы.
Сглотнув слюну, а её у меня полный рот, как у собаки Павлова, голодным взглядом пожираю крепкие бёдра своего мужа, его точёный пресс и всё остальное, чем так щедро наградила его природа.
Где были мои глаза все эти годы?
Смотрели совсем не туда, куда смотрят сейчас.
— Мы долго воздерживались, пора заполнять пробелы, жена, — говорит Рома, закидывая руки за голову.
Жена.
Это слово действует как афродизиак.
— Муж. — Кокетливо веду плечиком и прикусываю нижнюю губу. — Прикройся подушкой! Бесстыдник.
С удовольствием наблюдаю, что бессонная, полная секса ночь ничуть не истощила боевой запал Дроздова. Он снова готов и хочет меня.
— Хватит пялиться и иди ко мне.
Бездумно делаю шаг вперёд и торможу.
— Телефон… — напоминаю себе.
Отворачиваюсь к трюмо, хватая мобильный. Быстро снимаю с блокировки, проваливаясь в зелёный мессенджер.
Хоть бы с Зоей всё было в порядке! Её бестолковая мамаша ещё не до конца насытилась своим новоиспечённым мужем. Сообщений миллион.
Алла выложила в сеть видео со свадьбы, и в чате одногруппников посыпались поздравления. Все недоумевают, но искренне желают счастья.
— Нас спалили, — хихикаю, проматывая ленту. — Стариков требует, чтобы мы проставились. Ого. Они уже и деньги собирают на подарок… Поднимаю глаза на Рому. Он не изменил позы и не прикрылся. Вопросительно выгибает брови и выразительно смотрит на свой пах.
Это типа приглашение?
— Закончила?
— Ещё нет…
Сообщений от мамы и папы нет. Но кто-то — из самых активных родственников, видимо — начал присылать фотографии с торжества. Вчера папарацци на вечере было множество. Плюс того, что все телефоны оснащены камерами. Скоро фотографы могут остаться без работы. Отнимут хлеб.
Не могу удержаться и открываю сообщение с вложенными снимками. Хочу посмотреть на нас с Ромой в свадебных нарядах, тех, что сейчас разбросаны по номеру новобрачных.
Я только одним глазком гляну и сразу вернусь обратно к мужу под бочок.
Сердце ёкает и проваливается в живот. Открываю рот, пытаюсь сделать вдох и ни черта не получается.
Меня словно засовывают в ледяную воду, без возможности выплыть и глотнуть воздуха. Лёгкие жжёт, глаза наполняются слезами. По коже ползёт мороз. Номер незнакомый, контакта такого у меня тоже нет. Фотографии не свадебные. Их всего две. Они иного содержания. В главной роли мой муж.
Мой Рома Дроздов.
Который любил меня всю ночь, нашептывал на ушко ласковые вперемешку с пошлостью слова, доводил до точки кипения одним лишь касанием. Мой Рома.
В кровати другой женщины. Простыни смяты, в волосах бардак. Он спит на животе, одеяло немного съехало и открывает вид на крепкие мужские ягодицы. И ниже издевательская подпись:
«Хорош, да?»
И мозгом я понимаю, что фотография эта могла быть сделана кем угодно и когда угодно. Рома жил своей жизнью, встречался с другими и явно не был девственником в свои двадцать два.
Только фотография в постели — это не то, что заставляет меня сначала побледнеть, а потом начать покрываться пятнами. Не она. Впившись глазами в экран, я шмякаю по нему пальцами, увеличивая компрометирующие картинки, присланные Филатовой.
О да… это она, Танька!
На фото Дроздов запечатлён в её ванной, раздетый по пояс, с расстёгнутой ширинкой. Вытирает влажные волосы полотенцем и выглядит безумно сексуальным. Ну просто чёртова фотомодель!
«Трахается он божественно, пользуйся моментом, пока можешь. Я своим воспользовалась…»
Моментом…
Он эту ересь тоже ей в уши лил? Для всех один сценарий? Пропой о любви, и мокрые трусы с девушек испарятся сразу?
Снова смотрю на фото. Оно задевает меня больше, чем подписи Таньки, сочащиеся ядом.
На Роме те чёртовы
