Наталья Миронова - Тень доктора Кречмера

— Да, я знаю, — холодно кивнула Вера, — но долги вы будете получать именно с Головничего из Персияновки. А в правительстве вам скажут, что нельзя обирать этот холдинг, социальная напряженность вырастет. — Увидев, что Альтшулер продолжает хмуриться, Вера добавила: — Кстати, невыдача кредита сомнительной компании улучшает работу банка. Так что я занимаюсь как раз своим делом. Между прочим, кредитный отдел пришел к тем же выводам. Да и какая разница, кто в каком отделе работает? Мы общее дело делаем.

— На все ответ есть, — разворчался Альтшулер. — Ей слово — она десять. А кто все-таки эту мышь рисовал?

— Не знаю, — повторила Вера.

— Врете.

— А вы грубите.

— А потому что врать не надо, не люблю. Нечего мне тут детский сад разводить, — буркнул Альтшулер. — Ладно, идите. Я сам разберусь.

Выдачу кредита холдингу «КапиталГруп» лоббировал, по странному совпадению, как раз Михаил Аверкиевич Холендро. В кредитном отделе его поддержал только один человек: его сын Гоша. Впрочем, Вера была убеждена, что к крысе это не имеет никакого отношения.

В кредите было отказано. С Гошей, видимо, «поговорили». Он рвался к Вере объясняться, но отец вовремя его остановил. Правда, Гоша не был бы Гошей, если бы пару раз не шепнул Вере вслед «стукачка», но крыса перестала появляться на уголке титульной страницы вышедших из-под ее руки документов.

В сентябре 2001 года Зина благополучно родила мальчика. Новорожденного назвали Илюшей.

— Ты особенно не задавайся, — заявила Зина мужу. — Это я в честь дедушки.

— Ладно, — согласился он, счастливо улыбаясь, — не буду задаваться.

Ему было все равно, в честь кого назван мальчик. Он страшно гордился, что в доме подрастает Илья Ильич.

Оправившись после родов, Зина заявила, что ей необходима, как она сама говорила, «покупочная терапия», и Вера отправилась с подругой в очередной «шоппингауэр». Вот тогда-то и они увидели на фасаде строящегося дома среди прочих рекламных плакатов увеличенный до громадных размеров снимок Веры в шубе.

Война с Гошей Савельевым в тот момент была в самом разгаре, потому-то Вера и пообещала подумать о карьере фотомодели.

Однако вскоре после случая с «КапиталГруп» Веру перевели из отдела развития в аналитический отдел и даже предложили возглавить его. У нее появился свой кабинет, по статусу ей теперь полагались личный секретарь и служебная машина с шофером. Оклад заметно вырос.

Все эти признаки благополучия и успешной карьеры не слишком волновали Веру. Главное, у Гоши больше не было к ней свободного доступа. Он теперь не смог бы запросто войти в комнату, демонстративно закурить и сказать про нее какую-нибудь гадость, обращаясь к Алле Кирилловне, которую тоже терпеть не мог, и будто бы не замечая Веру. Да и сама Алла Кирилловна перестала ей докучать.

Зато Вера запомнила, каким взглядом проводила ее Дора Израилевна, когда она уходила из отдела развития. Вера пошла к Альтшулеру и попросила перевести Дору Израилевну к ней в «аналитику». Дора Израилевна звезд с неба не хватала, но она была, как писали когда-то в советских характеристиках, «добросовестным и дисциплинированным работником», прекрасно знала банковское дело и в аналитическом отделе могла принести куда больше пользы, чем в отделе развития, где у нее недоставало фантазии и полета мысли.

Альтшулер, как ни странно, на этот раз не стал придираться к Вере.

Задумчиво глянул на нее и сказал:

— Готовьте представление, я подпишу. А этот ваш отдел развития разгоню к чертовой матери. Тухлая была идея с самого начала. Типичный «совок». Сам не знаю, зачем я на это повелся. Только вы там и работали, остальные дурака валяли.

— Там есть женщины за пятьдесят… — встревожилась Вера. — Они нигде не найдут работы, если вы их уволите.

— А у меня тут не богадельня, — с неприязнью отрезал Альтшулер.

Насчет «тухлой идеи» Вера была с ним согласна, но все-таки стала упрашивать его не увольнять пожилых сотрудниц, дать им доработать хотя бы до пенсии.

Альтшулер был непреклонен. Отдел ликвидировали. Молодой «офисный планктон» без работы не остался, Галину Викторовну пристроили в один из филиалов, а вот Алле Кирилловне пришлось уволиться. Она закатила страшный скандал, причем во всем почему-то обвиняла Веру.

— Вы могли бы взять меня к себе! — возмущалась она.

— У меня нет вакансий.

«Да и желания нет», — добавила Вера мысленно.

Как-то раз Вера приехала утром, до работы, в салон «Зина» на еженедельную процедуру: косметика, краска, мытье волос, укладка. В рабочий зал из подсобки заглянула Лёка. Она подошла к Вере, хотела что-то спросить. И надо же было такому случиться, что в тот же час в салоне появилась Алла Кирилловна! Впрочем, чему удивляться? Алла Кирилловна обслуживалась по абонементу как сотрудница банка. Странно, что они не встретились раньше.

Увидев маленькую, похожую на брехливую болонку Аллу Кирилловну, громадная Лёка съежилась и зайцем дунула назад в подсобку. Вера пошла за ней узнать, в чем дело. И выяснила, что именно Алла Кирилловна год назад выставила Лёку на улицу, узнав, что она подрабатывает на стороне. От Лёки же, навещавшей свою бывшую подопечную по доброте душевной, Вера потом узнала, что мать Аллы Кирилловны умерла.

— Дору же вы взяли! — продолжала между тем Алла Кирилловна. — Что она вам наговорила про меня? Хитрая жидовка!

— Ничего. Я отказываюсь вести разговор в таком тоне.

— Вы могли бы попросить Альтшулера.

— Я просила Альтшулера, он меня не послушал. Вы уже выработали полный стаж, Алла Кирилловна, вам пятьдесят пять, оформите пенсию и наслаждайтесь жизнью.

— Вам легко говорить!

— Работать вы не любите, у вас квартира матери освободилась. Сдайте ее внаем. На это вполне можно жить. Припеваючи, — добавила Вера.

Алле Кирилловне пришлось проглотить пилюлю и уйти. А Вера начала работать на новом месте.

Ничего этого телепродюсер Звягинцев, конечно, не знал. На его беду, именно Веру Нелюбину послали на встречу в ресторане «Прага», которой он так добивался. Вера разгадала его замысел и отказала ему в сотрудничестве, но сам Звягинцев так и остался в убеждении, что в деле как-то замешаны ее личные отношения с клипмейкером Николаем Галыниным.

ГЛАВА 15

Выйдя из ресторана, Николай совершенно позабыл о Звягинцеве, позабыл о своей машине, так и оставшейся на стоянке у «Праги», позабыл обо всем на свете. Он курил, шел куда глаза глядят, сам не заметил, как пересек Арбат, машинально свернул в Денежный переулок, прошел мимо итальянского посольства и наконец уткнулся в забор какой-то стройки. Тупик.