Волчок Ирина. - Слабая женщина, склонная к мелонхолии
Плотников стал высвобождать голову Гонсалеса из рамы, довольным голосом приговаривая, что без колдовства здесь, ясное дело, не обошлось. При этом хитро улыбался и подмигивал.
– Не обошлось, – неожиданно серьезно сказал Гонсалес. – Вот ведь какая жена будет, а?… Кошмар.
Ася уже хотела спросить, у кого это будет такая жена и что в этом кошмарного, но тут в комнату заглянула тетя Фаина, озабоченно позвала:
– Аська, выдь на минутку. Вы ведь тут все уже закончили?…
В коридоре тетя Фаина с некоторой растерянностью, совершенно ей не свойственной, понизив голос и даже оглядываясь в сторону кухни, удивленно сказала:
– А с этими-то, с охранниками-то, что делать? Есть отказались, только чаю попили. Они и вправду огород копать собрались. То есть один копать будет, а второй тебя в больницу повезет. На своей машине. Говорят – приказ получили. А сами ночью почти не спали. Так, по очереди, по два часа… Что ж это у них за порядки такие? Главное – приказ получили! Дикость какая… Как ему не стыдно?
– Врут, – уверенно ответила Ася. – Тугарин их неофициально попросил, а они на него поклеп возводят.
И пошла разбираться с охранниками. Разобраться с охранниками помогла Светка. Очень вовремя вошла в кухню, минуту послушала, как двое парней с красными, откровенно усталыми глазами виноватыми, но упрямыми голосами долдонят что-то о приказе, и свирепо зашипела на них:
– Цыть оба сейчас же! Приказ у них! Здесь приказы Ася Пална отдает! Говорит: завтракать – так будете завтракать! Говорит: спать – так будете спать!… Скажет лезть на крышу и соловьем свистеть – полезете и будете свистеть! Вопросы есть?
У одного вопрос был:
– А что майор скажет?
– На глупые вопросы не отвечаю, – отрезала Светка. – Немедленно за стол! Неужели не видите – дети из-за вас есть не начинают, ждут, когда вы, наконец, сядете! Руки! Руки мыли?!
Парни переглянулись с одинаковым выражением лица типа «ну не отстреливаться же, в самом деле», обреченно вздохнули и гуськом пошли в ванную мыть руки.
А Светка потащила Асю из дому, на ходу деловито перечисляя:
– Вовка в машине ждет, отвезет – и вернется. Халат я тебе на всякий случай привезла. И бахилы. И апельсинов немножко. Для больного. Телефон при тебе? Хорошо. Ну, чего тормозишь? Езжай скорее, а то эти менты спохватятся – потом от них не отделаешься. Так и будешь под конвоем ходить.
– Погоди, Свет, – испугалась Ася. – Я что – прямо так поеду? Мне хоть одеться надо…
– Во что тебе одеться надо? – тут же рассвирепела Светка. – В кожаночку свою? Или, может, ты вечернее платье собиралась надевать? Я же тебе только что сказала: белый халат привезла! В машине лежит! И бахилы! А хоть бы и прямо так!… Может, майору интересно на тебя вот именно на такую посмотреть!… По улицам тебе не ходить, мы поедим здесь, а потом Плотникова с микроскопом в отделение отвезем, а потом тебя домой… Слушай, ты чего это, а? Ты, может, не хочешь к майору идти? Он, между прочим, нас от бандитских пуль собственной грудью закрывал! Я, между прочим, в семь утра за апельсинами в круглосуточный бегала! Даже Вовка, между прочим, еще не завтракал! Почти… Мы все тут стараемся ради твоего… в общем, стараемся! А ты кочевряжишься! Это как понимать?
– Между прочим, апельсины я и сама могла бы купить, – проворчала Ася, залезая в машину. – И между прочим, интересно было бы знать, ради чего «моего» вы все так стараетесь?…
– Ну, там видно будет, – уклончиво сказала Светка. – Вовка, мухой Асю Палну в больницу. Но очень медленно и осторожно. И сразу – назад. А то ты же не завтракал. Почти…
Всю дорогу до больницы Ася молчала и вздыхала. Переживала, что едет навещать Тугарина в таком виде – в старых, затрепанных донельзя джинсах и в старом, растянутом донельзя свитере. Хотя, конечно, халат надевать… Ну, все равно неправильно. Светкин муж тоже молчал и вздыхал. Уже перед хирургическим отделением сказал виноватым тоном:
– Ась, ты на нее не сердись. Она добрая. Даже очень добрая, правда… А кричит – так это потому, что слабенькая. Неуверенная в себе. Вот и нервничает…
– Это Светка неуверенная? – поразилась Ася. – Это Светка слабенькая? Вовка, мы вообще-то об одном человеке говорим?
– Да я знал, что ты не поверишь… – Вовка снисходительно улыбнулся и полез на заднее сиденье за пакетом с халатом и с апельсинами. – Ты слишком сильная, ты, скорее всего, даже не понимаешь, как это – быть слабой. А Светочка из-за всего нервничает и… и… и поэтому кричит. Чтобы никто не догадался, что она такая… нежная и ранимая. Понимаешь?
– А… да. Понимаю… – Ася очень явственно вспомнила Светкины хитрые коричневые глаза, Светкины семьдесят килограммов при росте метр шестьдесят девять плюс десятисантиметровые «шпильки», Светкину мгновенную реакцию на любые нештатные ситуации, Светкину бескорыстную любовь к мистификациям и авантюрам… В общем, Ася вспомнила весь цельный и недвусмысленный Светкин образ – образ главной в прайде львицы – и внимательно пригляделась к Светкиному мужу. На главного в прайде льва он никак не тянул. Он тянул на мишку-панду. Плюшевого. – Вовка, а с чего ты взял, что я сержусь? Я ведь Светлану Алексеевну уже почти десять лет знаю. Я к ней уже привыкла.
– Может, и я когда-нибудь привыкну, – неуверенно предположил Светкин муж. – Ты сама домой не уезжай. Ты нас дождись. А то Светочка опять будет на меня… нервничать.
– Дождусь, – пообещала Ася.
И еще долго стояла, глядя вслед давно скрывшейся за поворотом машине. И думала, что Светка гораздо мудрее, чем всем кажется. Гораздо, гораздо мудрее… Или прав все-таки один Светкин муж, плюшевый Вовка-панда?
Постояла, поулыбалась, вытащила из пакета белый халат – и вошла в отделение. Нет, сразу она не пойдет к Тугарину. Сначала она поговорит с врачом. Пусть ей расскажут про все эти «разы» с наркозом и без наркоза… Чтобы не было так страшно, она думала о том, что сказал Светкин муж: «Ты слишком сильная… ты даже не понимаешь, как это – быть слабой». Не очень-то это помогало.
– Ой, Анастасия Павловна, здравствуйте! – откровенно обрадовался ей дежурный хирург. – Вы меня не помните? Вы в прошлом году моей Оксанке глаз оперировали! Оксана Ставрогина! Восемь лет!
– Левый глаз, из рогатки попали, скрепкой, ничего особо серьезного, – вспомнила Ася. – Как она сейчас?…
Хирург стал было рассказывать о том, что Оксанка с рогатками уже не балуется, про глаз помнит, хотя с глазом давно все нормально… Спохватился, на полуслове резко сменил тему, озабоченно спросил:
– Вы к нам по делу? Что-нибудь случилось? Помощь нужна? Или у нас кто-нибудь из ваших лежит? Или близкого человека навестить зашли?…
