Ирина Лобановская - Неземная девочка

— Тьфу! Идиот! — разозлилась Дуся и снова встала. — Нина, пошли! Пусть он и дальше плетет свои байки и рассказывает сказки дурацкому телевизору! Храни нас, Господь, от глупых дураков, но еще сильнее храни нас от дураков умных!

Они ушли, и тогда вдруг объявился Филипп.

— Прости, опоздал, — виновато замялся он в дверях.

— И опоздал крепко! — хмыкнул Борис. — Гости уже разбрелись и рассосались по домам. Но это даже неплохо. Будет второй акт торжества. Заходи! «Коли я веселюсь, значит, я молодой!» Пер Гюнт.

Филя продолжал глупо мяться.

— Я не один…

— Так заходи вдвоем! И они вошли.

— Вот тебе и вот! — обрадовался Борька. — Старая знакомая! Но пока что совсем не старая.

Растерявшаяся от неожиданности Вероника тоже затопталась на месте.

— Да что же с вами такое?! — заорал Борис. — Вы пришли или уходите?!

— Пришли, пришли, — заторопился Филипп.

Он как раз в тот момент находился на грани развода, метался, мучился, чего-то искал… Кого-то… И кажется, нашел…

Он еще не подозревал, чем грозит ему сегодняшний день рождения…

Дуся и Марианна договорились поехать в агентство к Веронике, где та заведовала отделом, чтобы посмотреть ей в глаза, как объявила Марьяшка.

— И разберемся там с ней тет-а-тет! — злобно заключила она. — Девка из молодых, да ранних.

— Разберемся — это значит убьем или поколотим? — практично уточнила Дуся. — Что брать из оружия?

— На Руси всегда был особенно популярен топор, — пропела Марианна.

— А булыжник — орудие пролетариата? Про него ты забыла?

Марьяшка призадумалась.

— А что? Неплохо… Можно побить ее камнями. Только камней надо много. Целый мешок. Зато после нашего ухода в агентстве недвижимости останется сад камней! Роскошь! Вообще, знаешь, очень надоело жать руки тем, кого хочется отлупить!

— Ты права, — пробурчала Дуся. — Но с такими настроениями надо бороться. А то сядешь! Закон защищает всех. И мерзавцев прежде всего. Ты берешь с собой газовый баллончик?

— Джигит бэз аружия на улицу нэ выходит! — отчеканила Марианна.

Они по-прежнему с трудом переносили друг друга, но Нина… Защитить ее было необходимо. Да и кто же, если не они? «Нас осталось мало…» А также: «Иных уж нет, а те — далече…» И подружились они на время против третьей.

— Мы этой мымре устроим РОДы! — мстительно сказала Марианна.

— Что?! — изумилась Дуся.

— РОДы — разговор, объяснение, драка! — объяснила Марьяшка. — Новая аббревиатура. Не слыхала еще?

Они вошли прямо в кабинет Вероники, не без труда пробившись сквозь охрану. Но уже поднаторевшая в жизненных баталиях и перипетиях Марианна умело вновь распорядилась фамилией мужа, чем ошеломила малость дубоватого охранника, заставив его долго ломать свою тупую голову над загадкой: кто же такой этот всесильный Митрошин? И протащила за собой Дусю.

Вероника, увидев их, побледнела и в упор уставилась неподвижными рыбьими глазами.

— Зёма, привет! — сказала Марианна, усаживаясь без всякого приглашения. — Это ведь тебя так прозвали? Ну, Зёма ты и есть! Самая настоящая!

Дуся взглянула на Марьяшку удивленно. Откуда она выкопала эти сведения?

А Марианна, гордясь собой, продолжала начатую игру:

— Так зачем ты, Зёмка, нашу Нину так подставила? Ведь это твоих рук дело! Ну и еще Фильки, конечно. Но с ним Олег сам разберется.

— А затем! — вдруг крикнула покрасневшая Вероника и вскочила. — Затем! Он любил ее! Ее одну! И вы это прекрасно знаете!

Дуся машинально опустилась на стул и посмотрела на сжавшуюся, как папиросная бумага в кулаке, Марианну.

— Его уже нет… — прошептала Дуся.

— Да, нет! — с вызовом ответила Вероника. — А что это меняет?

Марианна и Дуся молчали. Слишком долго для тех, кто мог дать ответ. И Вероника уже почти торжествовала. Пришли! Заступницы! Сами с ума сходили по Борису… А не знали даже того, что он всегда любил только одну — эту Нину…

— Верно, любил… Все-то ты знаешь… Ну и что? — наконец медленно отозвалась Марианна. — А мы любили его… И ты правильно заметила: это ничего не меняет в наших отношениях. Тебе не понять… Говорят, что женщина всю жизнь любит первого мужчину, но памятью, а не плотью. Память — это наш самый страшный судья, наш бич и наше спасение. Три в одном… А жизнью мы все давно ошпарены… И ты, и она, и я… Ну и что? Что из этого?! У каждого человека есть долг. Тем человек и отличается от животного. И если мы не желаем иметь никаких обязанностей ни перед кем, то сами превращаемся в зверье. А кого он там любил… Не твое это дело, Зёмка, копаться и ковыряться в чужом грязном белье! У тебя в башке с детства неурожай!

— Я хочу задать вам один вопрос… — еле слышно сказала Вероника.

— Задать вопрос, разумеется, можно, но на него, разумеется, можно и не ответить. Знаешь, Борис часто повторял: «Ненависть ненависти рождает любовь, а сомнение сомнения — познание». И еще: «Превосходная должность — быть на земле человеком». Дошло? А жизнь… Она должна быть построена по типу оркестра: пусть каждый честно играет свою партию, и тогда все будет хорошо. И еще… Насчет этих твоих вывертов с Нинкиной квартирой… Отомстить надумала? Ты запомни на будущее, мстительница: никогда не бросай копье, если у тебя не хватит сил отразить ответный удар. А то, что устраивают люди, часто расстраивают обстоятельства. Или другие люди. Поправь трусы, боевитая! Опять вылезли из-под брюк!

Марианна встала — худая, длинная, напряженно вытянувшаяся вверх. Вслед за ней поднялась и Дуся. Вероника, покраснев, смущенно заталкивала край трусиков под джинсы.

— Странное дело, — монотонно заметила Дуся, — самые естественные вещи вгоняют человека в краску, а подлость — никогда! И во всяком звании всегда обязательно найдется своя сукина дочь!

— И сукин сын тоже, — добавила Марианна.

Юлия Ивановна, толком не понимая всего случившегося — да ей всего и не рассказывали, опасались за ее сердце, — чувствовала нехорошее.

— Звездочка моя… — тревожно бормотала она, — какая-то беда у тебя… Я же вижу…

— Нет, бабушка, — бодро отзывалась Нина. — Тебе кажется. У меня все в порядке.

Но старое, измученное жизнью сердце Юлии Ивановны не выдержало. Ей снова стало плохо.

Нина в полуистерическом состоянии колола в вену, никак не могла попасть и нервничала все сильнее. Тамара Дмитриевна помогала, как умела, и твердила:

— Не волнуйся… Ничего… Все обойдется…

— Нет, не могу! — закричала наконец Нина. — Мама, вызывай «скорую»!

До приезда врача Нина начала плакать.

— Это я во всем виновата, мама… Это я вас втравила в эту историю с квартирой! Вы не хотели и не собирались!