Мария фон Трапп - Звуки музыки
В одно яркое летнее утро мы приступили к строительству нового дома. Альфред сделал замечательный проект швейцарского шале.
Прежде всего, нужно было вырыть подвал. Старый был слишком мал. И опять мистер Сирз посоветовал что делать. Нам нужен был скрепер и человек, который мог бы управлять им. Скрепер мы нашли на соседней ферме за десять долларов, человека тоже нашли: Клифф. Он помогал своему старому отцу на ферме, но свободное время у него было, и Клифф все знал о лошадях. Когда он увидел мой интерес, то показал, как их запрягать, объяснив назначение различных частей упряжи и поводьев. Через несколько дней он уже подстрекал меня раздобыть упряжь для Топси и второй скрепер. С этого момента Клифф работал со своей упряжкой, а я с Топси, которая оказалась веселой и жаждущей работы, стремилась работать одна за целую упряжку. Сначала все шло прекрасно. Скреперы входили в землю как в масло и склон перед домом быстро исчезал, пока не был скопан пахотный слой почвы. Потом пошел твердый подпочвенный пласт, и это был сложный слой. Скреперы лишь царапали его. Мистер Сирз глубоко вздохнул два-три раза, вытаскивая на следующий день кирки, и теперь нам всем пришлось работать кирками, пока не был счищен разрыхленный грунт. Это был медленный и изнурительный процесс. Летние деньки становились все жарче, нас часто прерывали сильные грозы. Бульдозеров нигде поблизости не было, и в течение восьми горячих недель Георг, отец Вазнер, девочки, мистер Сирз, Клифф и я углублялись все больше и больше, пока яма для подвала не была закончена.
С другого аукциона мы привезли домой трех прелестных маленьких поросят, так как тетя Биа объявила во всеуслышанье, как много хороших кухонных отбросов пропадает. Эти свинки быстро превратились во всеобщих любимиц. Их назвали Петуния, Виолетта и Сузи. Тетя Биа и Мартина в них души не чаяли, а те росли просто на глазах. Семья скунсов ушла, когда вокруг дома поднялась суета, но теперь у нас уже были две кошки, собака, а на нижней ферме — пятьдесят две головы крупного рогатого скота.
Сенокос был в полном разгаре, когда копание завершилось, и Овил был очень доволен, получив еще лошадей в помощь. Теперь Топси с большим понятием трудилась на широком лугу позади конюшни. Она медленно проходила длинное пространство до противоположной стороны, но в тот самый момент, когда мы поворачивали, она почти галопом неслась обратно, к конюшне, только для того, чтобы ее развернули вокруг и печально направили в другом направлении. Ах, что это за чувство — на граблях, окруженная изумительно пахнущим сеном, рядом с лоснящимся крупом «моей» лошади, держа в руках поводья, я была счастлива, как королева.
Между тем, семья Трапп совершенно пропала со страниц газет и журналов, и они начали удивляться, почему. В один замечательный летний день на Льюс Хилл поднялись два репортера — леди и джентльмен. Она писала статьи, он был репортером. Им был нужен рассказ о том, чем сейчас занята семья Трапп.
— Посмотрите сами, — сказала я. — У нас нет времени позировать, но вы можете снимать все, что увидите.
Поэтому они сфотографировали наше строительство, Мартину с поросятами, Агату с ее ульями, Марию в новом огороде, Гедвигу в ее прачечной на открытом воздухе, под яблонями, Иоганну на тракторе и меня с лошадьми. После того, как мы провели жаркий денек на сенокосе, а они терпеливо преследовали нас кругом и здесь, и там на покатом лугу, мы наконец все вместе отдохнули в тени и попили сидра.
Мистер Сирз взял еще двух помощников, кроме Георга, Марии и Гедвиги, и они работали над тем, что сами называли «формами». Для меня они выглядели как огромные деревянные стены. Затем эти формы опустили в яму под подвал и придавили.
Однажды мистер Сирз не пришел. Плохо себя чувствовал. Больше он уже никогда не вернулся. Из своей постели он еще давал нам советы, что делать дальше. Когда он умер, мы остановили всю работу. Мы оплакивали нашего первого и лучшего друга в Стоу, человека, который руководил всеми нашими начинаниями в сельской местности почти с отеческой любовью. Мы провожали его в последний путь в наших лучших костюмах и еще раз пели его любимую песню: «Колыбельную» Брамса.
Теперь продолжать стало трудно. Нам не хватало мистера Сирза во всем. Чтобы как-то возместить отсутствие мистера Сирза, Альфред приезжал теперь намного чаще, и однажды формы наконец были готовы.
Был сделан подъездной путь, и Альфред сказал:
— Теперь нам нужна цементная мешалка.
Мы взяли ее в аренду у одного человека в Ватербеи. Потом нам понадобились тачки. Заняли несколько штук в городе. Потом мы звонили насчет песка, гравия и цемента. Мы обнаружили, что нам нужен другой плотник, который знал бы в точности, что, когда и сколько нужно смешивать. Последнее было труднее всего, но в конце концов мы уговорили мистера Р. Сначала он приходил по вечерам, пока не закончил другую работу. Потом появлялся несколько раз в неделю, и, в конце концов, принял командование на себя. Пришли грузовики с гравием и песком, сто мешков с цементом были сложены в конюшне. Посреди всего этого стояла цементомешалка. В одно яркое солнечное августовское утро Клифф завел мотор, и мешалка начала вертеться. Мистер Р. дал нам рецепт: одна лопата цемента, две лопаты гравия, три песка и достаточно воды — он показал сколько это, достаточно. Потом крутите колесо, выливаете смесь в тачку и все начинается сначала. Одна цемента, две гравия, три песка. Я возилась с мешалкой, и почему-то во мне укрепилась мысль, что если положить больше цемента, стены подвала будут прочнее и лучше. Поэтому я потихоньку положила больше цемента. Когда бы теперь я ни посмотрела на трещины в стене подвала, я знаю, кто ответственен за них. Каждый приходивший был в рабочей одежде, с перепачканной лопатой, и говорил «две гравия, три песка», пока я заботилась о цементе.
Все, кто прибегал за цементом, были замечательными помощниками. Все могло быть прекрасно, если бы не цементомешалка. Когда все выстроились в ряд: три тачки и трое мужчин с лопатами, неожиданно из мотора послышался заикающий шум, потом наступила тишина. Кто-то крикнул «Клифф!» Клифф пришел и попытался убедить эту темпераментную мешалку крутиться. Он разобрал ее, собрал снова, в конце концов в сердцах пнул каблуком и, совершенно неожиданно, без всякой видимой причины, она снова заработала. Так однажды отец Вазнер торжественно возложил в стену угловой камень вместе с латинской надписью на пергаменте и бутылкой святой воды.
Тем временем мы обменялись с мальчиками множеством писем, и великой была наша радость, когда они приехали домой в свой первый отпуск — два рядовых, очень красивые в своей форме. Они приехали как раз в то время, когда цемент уже поусох достаточно для того, чтобы формы можно было убрать, разобрать и снова использовать для чернового пола. С этим полом возилась вся семья, и наконец, он был завершен. На этом полу нового дома состоялась большая вечеринка с пением и народными танцами. Мы снова пели на четыре голоса. С этого времени мы поражались американской скорости строительства домов. Мгновенно поднялись стойки, был положен черновой пол второго этажа, и стойки поднялись на третий. Каркас крыши появился еще до того, как мальчикам пришлось снова уехать в свой лагерь Колорадо — они были зачислены в горные войска — поэтому они подали идею, как в конечном счете должен выглядеть дом. Было очень тяжело снова видеть, как они уезжают.
