Я тебя не отпущу - Марья (Мария) Сергеевна Коваленко
В кабинке царит все та же тишина. Вместе смотрим на маленькое табло, где сменяются номера этажей. Проезжаем ожоговое отделение, два этажа хирургии, еще какие-то, где я ни разу не была, реанимацию... На седьмом — у женской терапии — не выдерживаю.
Кроме Николая, в этой больнице есть еще один человек, о котором мы всю неделю боялись упоминать вслух. Я молилась за этого человека так же, как за своего охранника. Пыталась торговаться с богом — клялась не быть жадной и завистливой, обещала научиться принимать все его решения и не мечтать о многом.
За Еву было страшно. И в то же время пугало, что она изменит нашу с Никой жизнь. Я загибалась от этой двойственности и морально готовила себя к любому исходу.
— Как она? — Жму на «стоп».
Мы ехали не сюда, а выше. И все же мне необходимо знать, в каком состоянии сейчас мама моей девочки.
— Доктора сказали, что опасности для жизни больше нет. Еще день или два Еву продержат в реанимации, потом переведут в отдельную палату.
— Здесь?
— В другой клинике. Частной.
— Она восстановится, как и Николай? Все будет в порядке?
— Тебе не стоит за нее переживать. — Клим гладит меня по щеке и с тревогой смотрит в глаза.
— А ее муж? — Вздрагиваю.
— Мы планировали посадить его за соучастие в покушении, но он наговорил себе на пожизненное.
— Как это?
— Исаев уже неделю не затыкаясь рассказывает прокурору о своих преступлениях. Закопал всех!
— Это из-за Евы? — Мне жутко.
— Мы не пускаем к ней ни его людей, ни адвокатов. Доктора тоже под колпаком. Исключена любая утечка информации.
— Вы... мучаете его незнанием?
— Нет, родная. Это торг. Его признания — цена за информацию о Еве.
— И вы потом... все скажете?
Хочется крикнуть: «Нет!» Мне ни капли не жаль Исаева. Жаль Еву. Она уже достаточно натерпелась от любви этого чудовища.
— Скажем, — равнодушно кивает Клим. — И предоставим документы. О смерти.
— Так ведь она... жива.
— Она жива для тебя и меня. Возможно, когда-нибудь, когда мы решим, что это нужно Нике, она станет жива и для дочери. Но для всех остальных Ева Исаева погибла три дня назад. — Клим прижимает меня к себе. — У девушки, которая лежит сейчас в ее палате, другое имя, другая фамилия, и после восстановления она уедет в другую страну.
— Ты волшебник? — На душе становится так легко, что я улыбаюсь сквозь слезы.
— Есть такая волшебная программа. Называется «Защита свидетелей». Ева слишком долго была женой Исаева. Она знает, чем он занимался, знакома с его подельниками и заказчиками. Валере даже не пришлось напрягаться, чтобы устроить ее в программу.
— А ты? Какое твое участие? — Уж в чем в чем, а в этом я не сомневаюсь.
— А я... Я сделал то, что умею лучше всего. Дал денег и попросил больше меня не беспокоить.
Глава 73
Клим
Неделю спустя
Наверное, у Всевышнего на каждого человека свой план. И есть стратегия, как заставить его следовать этому плану.
Я редко задумываюсь о подобной кармической ерунде. В моей жизни не так уж много свободных минут, чтобы заниматься бесполезной рефлексией. Но сейчас как прошибает.
Если бы не равнодушие матери, я бы никогда не попал в детдом. Если бы не холодная детдомовская среда с ее вечными драками и унижением, не привык бы просчитывать наперед любой шаг. Если бы не появление Ярослава — не научился бы доверять самым близким, заботиться о слабых и грамотно махать кулаками.
Не представляю, как бы выруливал в нынешней ситуации, родись я в другой семье и не пройди школу выживания в детдоме. Подозреваю, финал был бы печальным. Но знания и опыт делают свое дело.
Мой замысел реализуется четко, как по нотам.
После трех статей Киры Самсоновой на Китайца обрушивается такая известность, что к моменту освобождения под залог бывшие дружки выстраиваются в очередь по его душу.
— Не обязательно было приезжать. Я бы позвонил тебе, когда тут все закончится, — поправляя зонт, ворчит Ярослав.
Оба, как идиоты, стоим у здания следственного изолятора. Без охраны, на пронизывающем ветру. Да еще и под проливным дождем. Ни хрена не в кайф, но мы здесь и не ради удовольствия.
— Хочешь, чтобы я пропустил самое главное? Я два года ждал этого дня.
Устав бороться с собственным зонтом, кидаю его на землю и поднимаю воротник пальто. Так себе защита. Только дождь — последнее, что может меня испугать.
— Некоторые подольше ждали... — весело хмыкает дядька, указывая взглядом на крышу ближайшего дома.
— Да тут аншлаг!
Кошусь на здоровенный черный джип в десяти метрах от ворот изолятора. Затем перевожу взгляд на таких же, как мы, мокнущих под зонтами мужиков по другую сторону дороги.
— Я насчитал пятерых претендентов. Крыша, зонты, джип, хмурая пара в кафе и дедуля возле новенького мусорного бака, — демонстрирует свою внимательность Ярослав.
— Надо было билеты на встречу продавать. Озолотились бы.
— Интересно, они все собрались стрелять или порадуют нашего клиента ассортиментом способов?
— Крыша и дед точно будут лупить из огнестрела. Там, вверху, линза прицела пару раз сверкнула. А в баке целый арсенал можно спрятать.
— Из джипа теоретически тоже могут пальнуть. Хотя, думаю, используют нож. Для стрельбы парковались бы подальше.
— А кафе и зонты?
— Эти могут удивить! — Очередной порыв ветра выкручивает спицы дядькиного зонта, и Ярослав бросает его рядом с моим.
— Твоя Самсонова своей последней статьей созвала на освобождение весь криминальный бомонд.
Я вспоминаю неприметную журналистку. В момент
