Я тебя не отпущу - Марья (Мария) Сергеевна Коваленко
— Охрана уже спешит сюда.
Я замечаю, как с балкона выглядывает Валера и еще трое бойцов. Не знаю, отдавал ли Клим указания на подобные случаи, но парни не медлят. Слышу «Исаев», «возле беседки» — и мгновенно все исчезают.
— Тогда давай заканчивать это представление. Мой клиент хотел, чтобы ты жил и всю жизнь помнил, как потерял их обеих. Но так и быть. — Исаев сдвигает какую-то штуковину на пистолете. Вероятно, предохранитель. — Я с удовольствием прикончу вас всех!
Бывает передозировка алкоголем, а у меня сейчас передозировка страхом. Не могу больше бояться. Закрыв глаза, чтобы не видеть, что случится дальше, заслоняю собой Нику и Катю.
Разрешаю себе последний глубокий вдох... Злюсь, что так и не рассказала Климу правду о ночи в клубе. Жалею, что не получится никуда поехать вместе. Вспоминаю самые яркие и самые горькие моменты из прошлого...
А потом раздается выстрел.
Оглушающе громкий.
Один.
И следом за ним — душераздирающий вопль Исаева: «Ева! Нет! Зачем?!»
Глава 71
После крика я словно выключаюсь. Все вижу, все слышу, но ничего не понимаю.
В реальность возвращает дочь.
— Там тетя! Пая! — Она показывает рукой вперед и громко всхлипывает.
Одновременно с этим всхлипом до меня доходит, что сейчас произошло.
Выстрел Исаева... Этот гад снова сместился в сторону и целился в меня и Нику.
Жуткий страх.
И лицо Евы в паре метров от нас.
Она появилась будто из ниоткуда и с какой-то нечеловеческой скоростью успела прикрыть и меня, и дочь.
— Ну все, сволочь! Тебе конец!
Пока прихожу в себя, Клим выбивает из рук Исаева пистолет, ногой отталкивает оружие подальше и одним четким ударом под колени валит урода на землю.
К моему удивлению, Исаев не отбивается и не пытается подняться. Его словно подменили. Злость уступила место муке, а решительность — отчаянию.
— Ева! Девочка моя! Ева-а-а... Не-е-ет... — воет он, протягивая руки к жене.
Клим наверняка не позволил бы прикоснуться, однако пачкаться и не нужно. Подбежавший Валера строительной стяжкой перехватывает запястья Исаева у него за спиной, а затем отволакивает того от нас на пару метров.
— Скорую, срочно! Скажите, что огнестрел! — командует бойцам Клим и, не дожидаясь врачей, оказывает Еве первую помощь.
Он укладывает ее на пиджак, разрезает платье и, оторвав рукав от своей рубашки, с тихим матом зажимает кровоточащую рану.
Не в силах оставаться в стороне, передаю Нику на руки Кате и подхожу ближе.
— Я могу как-то помочь? — Сажусь рядом с Евой.
Я не видела эту женщину два года. Не считая ночных кошмаров, где она пыталась забрать у меня дочку.
На первый взгляд Ева совсем не изменилась. Такая же худощавая, похожая на балерину блондинка.
Начиная с нашей первой встречи, когда она следила за мной, я испытывала комплекс неполноценности. Несложно было понять, почему Клим уложил ее в кровать, а Исаев не подал на развод, даже узнав об измене.
Та Ева была неземной и юной. А эта... Я вижу тонкие морщинки в уголках губ, незакрашенную седину на висках и синие вены сквозь болезненно бледную кожу.
— Моя девочка... — Ева облизывает сухие губы. — Малышка... С ней все хорошо? — Она пытается подняться, но Клим надежно удерживает за плечи.
— Да! — спешу успокоить. — С ней все в порядке. Ты спасла нас.
Переносицу жжет от подступивших слез. Держаться и не раскисать все труднее.
— Я хотела предупредить... Встретиться... — Ева косится на мужа. — Он задумал все это еще до приказа заказчика... Я не могла по телефону...
— Мы догадались, что твой муж все узнал и не пустил мо мне.
Не хочу говорить о пуле, которую вместо меня словила Рита. Вряд ли Исаев рассказал жене о покушении. Сейчас такая новость может добить.
— Он следит за всеми. Даже за прислугой и курьерами. — Ева закашливается. Страшно. С кровью.
— Не говори ничего. Скорая вот-вот будет здесь. Тебя отвезут в больницу и спасут. — Я стираю со щеки первую соленую каплю.
— Я уже... — Повернув голову в сторону плачущего мужа, Ева еле заметно улыбается. — Спаслась.
— Он больше никому не причинит вреда. Мы обещаем. — Переплетаю пальцы с пальцами Клима.
— Надеюсь... — Она закрывает глаза.
Так Ева кажется еще более бледной и ненастоящей. Хрупкая фарфоровая кукла. Произведение искусства, которое за два года умудрилось состариться на все двадцать.
— Не отключайся, пожалуйста... — В душе нарастает паника. — Не надо. У тебя без него теперь вся жизнь впереди.
— Открываем глаза! — громко командует над нашими головами Валера. — Врачи уже близко! — Он легонько похлопывает Еву по щекам. — Не сдаваться!
— Я... да... — Она будто выплывает из забытья. Делает рваный вдох и косится на сиротливо жмущихся друг к другу Катю и Нику. — Можно... — Ева говорит что-то еще, но голос становится совсем тихим.
Чтобы расслышать, приходится наклониться к ее губам.
— Повтори, пожалуйста. — Я чувствую себя палачом, который пытает невинную жертву.
— Можно... — Ева мучительно сглатывает. — Разреши мне прикоснуться... к ней?
— К Нике? — Не знаю, зачем спрашиваю. Внутри срабатывает какой-то стопор.
Все мои страхи и воспоминания о снах сплетаются в колючий ком и застревают в горле вместе с ответом «да».
— Пожалуйста... — Ева дергается от нового приступа кашля. — Два года я запрещала себе даже надеяться...
— Скорая подъехала. Парни уже открыли ворота. — Встав на ноги, Клим смотрит на нас обеих.
Понимаю, что он хочет защитить меня. Готов любой ценой оградить от боли.
— Да. — Решение
