Личное дело опера Иванова - Стася Андриевская
В общем, получалось, что чуйка подвела, и вылазка на оптовку оказалась не такой уж хорошей затеей. Оставалось надеяться, что тип в кепке и его товарищи успешно проводили Николаенко и Маруновского дальше по маршруту.
Но что теперь? Брать Длинного сейчас – а смысл? Лучше поставить хвост за Маруновским и Николаенко, а через них – и на остальных выйти. Было, правда, опасеньице, что мелких исполнителей уберут заочно и без промедления, и тогда след затеряется. В идеале бы – чтобы на Петрунина как можно скорее вывел сам Длинный.
– Педаля, гад, – словно в ответ на его мыли, зло прохрипел тот. – Прибью, гнида… Урою…
И так решительно ломанулся через камыши, что Андрей тут же понял – а вот и след Петрунина!
Соблюдать тишину было крайне сложно – при малейшем движении шуршал камыш и местами появлялись участки заболоченной почвы, засасывающей ноги по самые щиколотки и отпускающей лишь с предательским чавканьем. Благо Длинный был в бешенстве и полной уверенности, что он здесь один, а потому ломился вперёд словно обезумевший бизон и не особо прислушивался. Однако, его всё равно пришлось отпустить вперёд, и держать ориентир лишь по звукам.
А потом что-то негромко хлопнуло и всё стихло, лишь по-прежнему перебрёхивались на территории базы собаки, шелестел на ветру камыш и гомонили лягушки. Несколько раз пронёсся взад-вперёд, разрывая ночь протяжным гудком, маневровый тепловоз на железнодорожной ветке в километре отсюда. И снова тишина.
Осторожно пробираясь в прежнем направлении, Андрей вдруг упёрся в стену. Полуразрушенная кирпичная кладка, не более полутора метров в длину и не выше роста человека, кусок покорёженного железного листа, на месте бывшей крыши. Чудом сохранившееся зарешёченное оконце, похожее на вентиляционную отдушину. Впрочем, это она и была – вентиляция. А полуразрушенный «домик» – это заброшенный надземный воздуховод. Видимо останки старых, может, даже, довоенных ещё коммуникаций овощехранилища.
Обошёл строение вокруг, обнаружил свежую грязь на самой обвалившейся части стены. Заглянул внутрь – темно, как в бездне, но Длинный явно исчез именно здесь.
Подсвечивая зажигалкой, пробрался внутрь, обнаружил прикрытый сколоченными овощными поддонами люк. Под ними оказалась металлическая, типичная для шахт лестница. Спустился. Пол бетонный, потолок высокий, можно стоять не сгибаясь. Темно, душно и сыро. Тишина. Рискнул щёлкнуть зажигалкой, обнаружил уводящий вдаль коридор безо всяких ответвлений и многочисленные, разной степени свежести следы грязи. Пошёл по ним. По ощущению, да и по логике, подземный ход вёл обратно на территорию оптовой базы, и чем дальше от входа продвигался Андрей, тем заметнее становился уклон вниз, под землю.
– Педаля, гад, открывай! – донеслось из темноты и следом раздался грохот, словно кто-то долбил ногами в железо.
Лязг, скрип. Неяркий свет из-за поворота коридора прямо по курсу. Андрей замер.
– О, Длинный… – удивлённо прохрипел заспанный голос. – А ты чего вдруг среди ночи?
А вместо ответа звук удара и глухой вскрик, переходящий в рык и мат.
– Гад, из-за тебя, падла, мне чуть почки сейчас не отбили…
И шум драки. Не дожидаясь, пока они поубивают друг друга, Андрей подхватил кирпич, и бросился туда.
Длинного вырубил сразу, а вот с Петруниным, в руках которого оказался гвоздодёр, пришлось повозиться. Но через пару минут и он оказался на полу. Пока оба были в отключке, Андрей нашёл чем их связать. Привалил обездвиженные туши к стене, ещё раз осмотрелся.
Это тоже был коридор, но пошире, чем в прежней его части, что-то вроде преддверия к другим помещениям, которые должно быть, начинались за ржавыми воротами у дальней стены. Половинка раскладного дивана, подушка, смятое ватное одеяло. Чайник, кое-какая посуда. Примус. На стене у лежака, добавляя землянке неожиданного уюта, пёстрый ковёр. А ещё здесь нашёлся целый склад явно ворованного барахла – от магнитофонов и автомобильных колёс, до фарфоровых сервизов и целого ассортимента дамских сумочек. Здесь же была свалена и мелочёвка из них: выпотрошенные кошельки, косметика, платки, расчёски и прочее. Нашлась здесь и холщовая сумка с печатью восемьдесят второго отделения связи. Та самая, которую так и не вернул почтальонке Петров.
Приходя в себя, замычал Длинный. Следом за ним очнулся и Петрунин. Андрей присел возле него, вынул кляп изо рта.
– Ну вот и свиделись, Петрунин Семён Анатольевич. А я ведь маманьку твою неоднократно предупреждал, что даже из-под земли тебя достану. Прям как воду глядел, да? – Стиснул его подбородок, задирая голову. – Ордена где?
– Не понимаю за чё базар, гражданин начальник…
Очень хотелось ему врезать, но сейчас было не до того. Затолкав кляп обратно, Андрей по второму кругу пролез помещение. Ордена, замотанные в тряпку, нашлись во внутреннем кармане висящей у входа фуфайки. Переложил их к себе. Осмотрел ворота у дальней стены. Они были закрыты с обратной стороны, а вот врезанная в них дверь, наоборот, на засов изнутри. Также на засов изнутри закрывалась и дверь, в которую Петрунин запустил Длинного, а вот снаружи на ней не имелось даже дужек для навесного замка. Значит, она вообще не запиралась снаружи, только изнутри. Что ж, умно́. Так у каких-нибудь залётных шпанёвых пацанов, имеющих слабость к развалинам, не было бы возможности сорвать замок и заглянуть внутрь секрета. А ещё, это значило, что сами подельники попадали сюда в основном через ту, вторую дверь, которая предположительно вела в секции подземного овощехранилища. И через неё же и уходили. Если только заранее не договаривались, что кто-то один ждёт внутри, чтобы открыть ход через камыши, например для того, чтобы без палева складировать ворованное добро. Поэтому Длинный и пошёл сначала через склады – просто не знал, что Педаля здесь. Всё гениальное просто.
Оставив задержанных надёжно связанными, Андрей поспешил обратно на улицу. Нужно было срочно состыковаться с опергруппой, и ещё до утра успеть хлопнуть всю банду, включая и верховодов. Однако, едва он свернул за угол коридора, как из глаз брызнули искры и всё провалилось в туман.
Очнулся снова в комнатке, но виду не подал – так и остался валяться на полу. Руки вывернуты и скованы наручниками, голова раскалывается.
Маруновский в полном молчании ожесточённо пинал
