Неверный. Свободный роман - Айрин Лакс
Я перестала с подругой общаться только потому, что ее муж был близок с Расулом. Мой страх и нежелание впускать его в свою жизнь достигли таких размеров, что я даже с близкими себя общения лишила, лишь бы не пересекаться.
Даже случайно…
И вот какая случайность — Захаров привез меня прямиком к заведению Расула. Помпезный ресторан принадлежит ему. Значит, дела у Мирасова идут хорошо?!
Столько вопросов… Ни одного ответа.
Кое-как засыпаю, а следующим утром мне позвонил организатор выставки и выразил глубочайшие сожаления, что мое участие на выставке было отклонено, и вместо моих работ возьмут другого фотографа.
— Что значит, все отменяется? Я отменила все прочие мероприятия, примчалась в столицу только ради этой выставки. Все же было решено!
— К сожалению, возникли обстоятельства непреодолимой силы. Мне искренне жаль.
Я чуть не разревелась от обиды, но все-таки ответила, стиснув зубы:
— Мне будет нисколько не жаль, когда ваша организация будет прозябать в безуспешных попытках привлечь меня к участию. Не сейчас, но в скором будущем, — и сбросила вызов, чтобы не выслушивать блеющие оправдания и пышные, но бесполезные извинения.
Как же так?!
Как так…
Только вчера мы уточняли детали.
Под ресницами все-таки собирается горячая влага.
Не желая расстраиваться еще больше, я зову Алима гулять.
В момент, когда сынишка уже одет, и я впопыхах натягиваю пуховик, чтобы не мучить сынишку ожиданием, кто-то начинает звонить мне.
— Выбегай, — открываю дверь сынишке, хватаю сумочку и телефон.
Перезвоню позднее.
Перезванивать не приходится.
Звонящий чрезвычайно упертый, и ему удается дозвониться до меня, когда мы уже направляемся к детской площадке.
Захаров Никита Владимирович.
— Алло.
— Доброе утро, Сашенька, — говорит тепло. — У меня оно весьма доброе, а как у тебя дела?
Червячок смутных подозрений шевелится у меня в груди.
Нет. Нет же? Нет?!
И когда Захаров задает следующий вопрос, ответ уже висит созревшим плодом где-то внутри. Остается только сорвать его и попробовать на вкус.
Уверена, мне не понравится.
— Как дела с выставкой, Саша? — уточняет Захаров, и больше ничего не нужно говорить.
Я понимаю: это он. Это он сделал!
Выпнул меня, вышвырнул, как мусор!
Внутри все закипает.
Я сердито топчу снег на площадке, растаптывая собственную дорожку в рыхлом снегу.
Нутро накаляется гневом, но выплескивать не имею права.
Оказывается, у Захарова связи и влияние, реально, большие, если он вот так, по щелчку, смог все отменить.
Или он это все и организовал?
Ведь меня взяли в последний момент, на место другого…
Все так удачно совпало: и командировка по бизнесу Захарова, и выставка с моим участием…
— Все отлично, Никита Владимирович. Пришлось кое-что отменить, но у меня крупный контракт за рубежом, поэтому я рада еще немного отдохнуть, встретиться со старыми друзьями… — говорю с улыбкой, растягивая гласные. — Извините, Алим что-то тянет в рот, не могу говорить! — и сбрасываю вызов.
Мудак.
Решил, что я прогнусь?
Вот хрен тебе…
— Нет, не нравится мне здесь. Зря приехала только. Лучше бы со строителями воевала и выносила им мозг… — бурчу себе под нос. — А Святик же хотел мне что-то рассказать про Захарова, но я его слушать не стала.
Отвлекаюсь от мужиков-мудаков на сыночка, а сама сетую: он так на Мирасова похож, у моей сладкой булочки даже характер и гонор начинает проявляться, как у Расула. Неужели таким же нелюдимым и с черной душой вырастет? Нет, не хочу в это верить…
И оставаться здесь тоже не хочу.
Погуляем еще немного и обратно. Куплю первые же билеты, вернемся в свою привычную и понятную жизнь.
Помирюсь с Сахарком, вновь вольюсь в свой бешеный ритм…
Мысли прерывает входящий звонок с неизвестного номера.
Готовлюсь отвечать и отбиваться ото всех.
В динамике звучит голос Мирасова.
— Привет, это я. Расул. У тебя как с графиком на лето?
— Что?
— Алим говорил про море. Мой менеджер составил список самых кайфовых и безопасных курортов, где с детьми будет интересно, — объясняет терпеливо. — Так что у тебя с графиком? Уже известно?
— Ты серьезно?! — ахаю.
— Вполне. Лето не подходит? Давай другой сезон рассмотрим.
— Обалдел, что ли?
— Алим же хочет.
— Я занята. Работаю плотно. До самых седин. Такой ответ тебя устраивает?!
— Ты чего злая такая?
— Общаться по-человечески научись, Мирасов. Здрасьте. До свидания. Потом поговорим. Пока!
Глава 63
Расул
— Общаться по-человечески научись, Мирасов. Здрасьте. До свидания. Потом поговорим. Пока!
Сбрасывает звонок.
Глупо слушаю гудки.
Это что за фокусы такие?!
Что опять этой Саньке не так?
Извинился? Извинился.
В руках себя держу? Держу.
Не претендую на все сразу? Не претендую.
На условия раболепные согласился, а она…
Едва ли не прямым текстом меня на хер посылает.
Ну, знаешь, девочка…
Я не святоша, но и грязной тряпкой меня по морде хлестать не стоит, иначе вся чернота со дна мутью поднимается.
До дома Саньки — всего ничего. Буквально два двора проехать. По сути, я к ней прямо сейчас собирался мотнуться. Не знаю. Игрушек там завезти, если дома. Рыбалку кайфовую купил для сына, а она…
Сучка.
Заноза в моей жопе.
Всегда сучкой была, занозистой сучкой и осталась. Отрастила не то, что зубки, но клыки, глотку своими отказами рвет, не раздумывая, а если я зубами вцеплюсь, а?
Если я в тебя вцеплюсь, Санька?!
Что тогда?
За хера этого спрячешься? Так я уже попросил по-тихому все за него пробить…
***
Во двор влетаю, тормознув резко. Вспоминаю рекомендации, что за руль мне садиться пока не рекомендовано, во избежание происшествий и всяких неприятных ситуаций. Но не иметь под контролем совсем ничего я не умею. Наверное, поэтому комплекс ресторанный такой огромный отгрохал… Комплексы или какая-то другая психологическая хуета.
Из машины вылезаю с пустыми руками, окидывая взглядом двор. Санька катает голыми руками шар в снегу, Алим наблюдает.
Долго, наверное, гуляют: у сына уже кончик носа красный.
Между ухом и плечом у Саши зажат телефон, болтает с кем-то. Подхожу осторожно, прислушиваясь.
— Святик, ты мог бы и сразу сказать мне, что он за фрукт! Я бы не повелась на эту выставку гребаную. Тоже мне, меценат нашелся. Да пусть свое меценатство, знаешь, куда засунет?! — распаляется и прячет на миг ладони в карман куртки.
— Мама,
