Неверный. Свободный роман - Айрин Лакс
Так и выхожу. В голове дурацкие слова Захарова — липкие, как грязь. Липкие, как их отодрать?
— Алим, — зову. — Ого, у тебя город? — смотрю на строения из кубиков.
— Да.
— Пошли, покажу тебе железного человека.
Сынишка берет меня за руку и скачет почти вприпрыжку. Расул с с идеально прямой спиной сидит на стуле.
Теперь я понимаю причину его неловкости и угловатости, смеяться совсем не хочется. У меня мурашки вдоль позвоночника размером с божью коровку.
— Где?
— Вот. Он, — киваю на Расула.
— Не похож.
Конечно, Расул уже спрятал свой корсет под пиджаком.
— Подойди, поздоровайся. Скажи, как тебя зовут.
Расул жадно наблюдает. Разумеется, Алим робеет, но любопытство пересиливает. Он шагает к нему.
— Привет, тебя зовут Алим? — первым начинает Мирасов.
Я оценила, насколько Расул постарался смягчить свои эмоции и не дать им вырваться. Судя по всему, он значительно над собой поработал.
Сынишка кивает.
— А тебя? — осторожно спрашивает.
— Расул.
— А где железо? — не терпится.
Расул переводит взгляд с сынишки на меня.
— Алим хочет увидеть настоящего железного человека.
Во взгляде Мирасова мелькает: ты серьезно?!
Он снова закипает.
— Акулу! — добавляет Алим и снова нетерпеливо. — Где?
— Нужно сказать волшебное слово, Алим.
— Пожалуйста, — говорит сын не хотя.
Выходит: «Пжста»
Просить у посторонних он не любит. Точь-в-точь, как Мирасов.
Тот тоже переломится весь, если попросит.
В мыслях мелькают его слова: «Жизнь ломает хребет…»
Я думала, что это просто для красивой речи. Но где Мирасов, и где красивые речи. Выходит, все буквально.
Снова мурашки вдоль позвоночника бегут. Столько всего спросить хочется, но я прикусываю язык.
— Сними пиджак и жакет, пожалуйста… — прошу Мирасова. — Алим очень хочет посмотреть.
На лице Мирасова борются противоположные чувства: видно, что он хочет просто послать меня на хуй, но и с сыном тоже хочет побыть. Как его переломало, понимаю. Реально, переломало, если из отторжения любых привязанностей в Мирасове проклюнулось это ярое желание видеть свое, трогать, касаться, идти на уступки…
Мирасов медленно расстегивает пиджак, жакет. Пока он выполняет нехитрые действия, я вытаскиваю небольшую подставку Алима, на которую он сразу забирается ножками и восторженно смотрит на корсет.
— Настоящий, мама?
Бросает на меня жутко блестящий взгляд.
— Настоящий.
— А можно? — едва не прыгает от нетерпения.
— Спроси.
— Можно? — выпаливает.
Расул кивает, откашливается:
— Да.
Я незаметно тяну за рукав пиджака одной руки, помогая снять, потом второй. Жилет снять проще. Мирасову некомфортно, понимаю это по ощетинившемуся загривку, но когда Алим трогает, цокает языком и пищит от восторга, на лице Мирасова проступает удивление и недоумение.
— Еще Алим знает, что ты плаваешь, как акула.
— Ээээ… Да… Плаваю. Ага…
От Мирасова Алим отходить даже не хочет, готов лазить по нему, ка обезьянка, разглядывая крепления, трогая пальцами, заглядывая со спины.
Проходит несколько минут тишины между мной и Расулом, но она полна восторгов нашего сына. Расул все еще странно задумчив, но уже не такой напряженный.
— Достаточно, Алим. Пойдем мыть руки, сядешь за стол, — вполоборота смотрю на Мирасова, будто вечер самый обычный и ничего не произошло. — Утка разогрелась. Ты с нами поужинаешь?
Глава 62
Александра
Мирасов провел с нами ужин. На мой взгляд даже немного оттаял, что ли. По крайней мере он искренне наслаждался обществом Алима, а тот, привыкнув немного, тянул Расула в ванную комнату, чтобы тот показал ему, как умеет плавать в ванной.
— Алим, боюсь, наша ванна слишком маленькая для Расула. Он, видишь, какой громадный…
Алим немного подумав, выдает.
— Надо море.
— Обязательно поедем, когда вода в море будет теплой, да?
Раскрываю объятия, Алим бежит послушно, обнимает. Весь вспотел, пока носился, прыгал и скакал. Сынишка прижимается и горячо, громко шепчет на ухо:
— Спроси. Он будет на море?
Из всего увиденного делаю вывод, что Мирасов Алиму понравился.
— Я думаю, надо спросить, какие у него планы.
— Спроси, — требует Алим.
Расул внимательно наблюдает, не говорит ни слова, просто жадно впитывает, как губка.
— Алим хочет на море, — глажу сынишку по спине. — Устал, наверное?
— Нет, не устал! — отвечает упрямо и через минуту уже сопит у меня на плече.
— Я уложу его спать и вернусь, — говорю шепотом.
Мирасов кивает, сразу же надевает жакет и пиджак, прячется, что ли? Так я уже поняла, что ему пришлось несладко. Но не буду же я его останавливать.
У меня задача поважнее — уложить Алима спать. Перед этим приходится обойти лабиринт из разбросанных игрушек. Осторожно опускаю сынишку, он немного ерзает. Я оставляю только маленький ночник в виде краба и ложусь рядом с сынишкой, терпеливо жду, пока он уснет.
Сама едва не засыпаю. Сквозь полудрему кажется, что тихо хлопает дверь.
Нет, показалось, наверное.
Встав, осторожно сдвигаю игрушку, решив, что уберу их позднее.
В голове столько вопросов крутится, не терпится задать их Расулу.
Вот только на кухне пусто, в квартире — никого.
Ушел.
Даже «до свидания» не сказал! Говнюк невоспитанный.
Фу таким быть. Просто фу!
— Ну и вали. Козел, — шепчу, матерясь себе под нос. — Сто лет без тебя жили, еще столько же проживем! Да пошел ты…
Настроение почему-то портится. Я закрываю дверь на все замки, прибираю посуду, перемывая ее тщательно. Потом с осторожностью сапера собираю игрушки, чтобы не разбудить Алима.
Можно спать.
Но вместо сна я лежу и в потолок пялюсь, смотрю на пятна света, пляшущие на потолке через тюль.
Подвожу итоги дня и чувствую себя паршивым дельцом: у меня дебет с кредитом не сходятся, я словно и потеряла, и приобрела больше, чем могу вынести за один день.
И между этими попытками разобраться, что в моей ситуации есть хорошо, а что есть плохо, витают мысли о Расуле: что с ним стало? Почему так? Он в неприятности попал?!
Ни одного ответа!
Все глубже запутываясь в мыслях о недостойном, у меня даже мелькает мыслишка — позвонить Кристине. Ее муж, Булат, дружил с Расулом раньше. Может быть, и сейчас дружит? Семейная пара в курсе происходящего?
Но потом меня притапливает стыдом: я сама перестала общаться с Кристиной. Просто
