Порожденная грехом. Часть 2 - Кора Рейли

Я все еще не боялась неудачи, хотя теперь вероятность провала в глазах общества была вполне реальной. Я уже потерпела неудачу во многих глазах, нарушила вечные правила и не оправдала надежд, следуя своему сердцу, осмелившись просить места в мире, который был моим собственным в той же степени, что и мир Амо, Валерио или любого другого мужчины. Я проливала кровь, как это делали мужчины, терпела пытки и боль. Все ради Фамильи, моего Капо — то, что он был моим отцом, не имело значения.

В прошлом я не принимала во внимание любовь, потому что в нашем мире ее было трудно найти, особенно такую безграничную и сильную, как любовь моих родителей. Я была уверена, что у меня никогда не будет ничего подобного, и решила не рисковать. Я довольствовалась связью по расчету, легкой привязанностью. Тогда мне было страшно. Но после Мэддокса я обрела храбрость.

Раздался стук. Улыбаясь, я позвала:

— Войдите!

Папа шагнул внутрь, но замер, когда его взгляд остановился на мне в свадебном платье. Папа смотрел на меня так, будто никогда раньше не видел.

— Мэддокс не заслуживает тебя, — пробормотал он. Прежде чем я успела рассердиться, он продолжил: — Никто не заслуживает, принцесса. Но ты считаешь его достойным, ты выбрала его, и поэтому я должен это принять.

— Это правда, — согласилась я. — Это мой выбор, и я нисколечко не сомневаюсь в правильности выбора. Я счастлива, папа, и я знаю, что Мэддокс сделает все возможное, чтобы я оставалась счастлива и в будущем.

— Лучше бы он это делал, — прорычал отец.

Я закатила глаза, но не могла не улыбнуться.

— Я всегда буду хотеть защитить тебя, Марселла. Даже когда вы поженитесь, даже когда ты сама станешь родителем, даже когда я буду старым и седым.

— Ты стар, и в твоих волосах есть несколько седых прядей, — поддразнила я.

Отец вовсе не выглядел старым, но он заслужил укол за свою чрезмерную заботливость.

— Не слишком стар, чтобы надрать задницу твоему мужу.

— Я не хочу, чтобы ты дрался с Мэддоксом, чтобы доказать свою точку зрения, понятно?

Мэддокс и папа оба были упрямыми и любили драться, но я хотела, чтобы они направили свою жестокость на других, а не друг на друга.

Папа взял мою руку и поцеловал ладонь.

— Нам пора.

— Хорошо, — тихо сказала я.

Отец не убирал руку с моей спины, ведя меня по бесконечным коридорам отеля. Снаружи нас ждали несколько машин. Папа выписал протокол наивысшей безопасности на сегодня, но я не хотела думать об опасности. Ничто и никто не мог испортить сегодняшний день.

Мы с папой проскользнули на заднее сиденье бронированного лимузина.

— Нервничал ли ты в день свадьбы? — тихо спросила я, когда мы направились к церкви.

Папа задумался.

— Если бы я знал тогда то, что знаю сегодня, что буду любить твою мать сверх меры, я бы нервничал. Боялся бы все испортить, но я почти не знал твою маму и не заботился о ней так, как сейчас, даже близко. Она была средством для достижения цели.

— Не могу представить, чтобы вы с мамой не любили друг друга.

Отец усмехнулся, и, как обычно, его глаза смягчились.

— Я тоже.

— Думаю, это печально, что вы с мамой никогда не праздновали свою любовь, как мы с Мэддоксом сегодня. Вам стоит подумать о том, чтобы возобновить свои клятвы.

Папа нахмурился, потом покачал головой.

— Сегодня твой день, принцесса. Сегодня ты выбрала любовь вопреки всему. Вот о чем ты должна думать.

Как по команде, мы подъехали к церкви.

Внезапно я почувствовала нервозность. Я даже не была уверена, почему.

— Теперь я понял, — внезапно сказал отец.

Я не могла уследить за ходом его мыслей.

— Почему ты выбрала его. Мэддокс собирается провести каждый день вашей совместной жизни, пытаясь стать тем мужчиной, которого ты заслуживаешь. Он будет стараться сделать тебя счастливой. Любой мужчина в нашем мире старался бы угодить мне, сделать счастливым меня. С Мэддоксом тебе не придется об этом беспокоиться, и, наверное, это к лучшему. Как твой муж, он всегда должен думать о тебе в первую очередь, когда принимает решение, а не о своем Капо или шансах подняться в звании.

Я улыбнулась.

— Спасибо, папа.

Сделав глубокий вдох, я вышла из машины.

Мэддокс

Это должна была быть свадьба года. Все говорили об этом. Многие в не очень благоприятных выражениях. Большинство из них были достаточно умны, сдерживая слухи.

В смокинге я выглядел как другая версия самого себя, все татуировки скрыты. Как мужчине на стороне Марселлы, мне иногда приходилось играть роль, но это то, что я делал с удовольствием. Эти люди ничего не значили.

Старые двери церкви скрипели, звук эхом отдавался в нефе.

Вся свадебная компания, казалось, затаила дыхание, когда Марселла вошла в церковь под руку с Лукой. Она была так прекрасна, что ее лицо следовало бы изображать на картинах вместо ангелов, и мне было совершенно наплевать, насколько это кощунственно.

Я смотрел только на нее, забыв обо всех вокруг, даже о Луке, который вел ее к алтарю.

Я мало что знал о свадебных платьях, как и о свадебных традициях. В тот момент, когда я увидел Марселлу, все остальное не имело значения. Ни критические или осуждающие взгляды некоторых гостей, ни даже враждебные выражения некоторых из членов мафии. Чтобы завоевать доверие Фамильи, мне еще предстояло пройти долгий путь. Но я наконец-то оказался там, где должен был быть, рядом с хорошей девушкой.

Марселла была одета в облегающее платье в пол. Верхняя часть была кружевной, с высокой горловиной, которая даже закрывала часть горла, делая ее шею более изящной. Кусочки кружева украшали запястья, а прозрачная ткань покрывала руки до самых коротких рукавов. Это было элегантное платье, но при этом оно выглядело почти консервативным. Конечно, Марселла не была бы Марселлой, если бы не показала своим критикам тонкий приём. Кружево сзади имело отверстие прямо над татуировкой ее короны. Ее волосы были подняты, так что каждый гость, наблюдавший за церемонией, должен был смотреть на ее корону. Королева насквозь.

Я мог только представить, что подумали об этом некоторые заносчивые люди из Фамильи. Возможно, они думали, что у Марселлы будет скромная свадьба, все будет замалчиваться из-за того, за кого она выходит замуж, или что она будет скрывать следы своего плена, но Марселла