Подсолнух - Ирина Воробей
— Потому что мне кое-кто уже нравится, — с неохотой выпалила девушка.
Павлик только промычал, сжав губы.
— Арина?
— Что?! Нет!
— А кто тогда? Хоть парень или?..
— Знаешь, это уже не твое дело! — вспылила она и вышла из автомобиля, оставив букет внутри.
Дождь свалился на нее холодными крупными каплями, мгновенно замочив пальто и шляпу. Под ногами хлюпала грязная вода, с бульканьем стекающая по асфальту в канализацию. Татьяна шла сердитой походкой, злясь на себя за то, что согласилась принять помощь от Павлика, неосознанно подарив ему нелепую надежду. В груди все разрывало от ярости. Потому что она устала от постоянных подозрений в интимной связи с Ариной. Устала от неверия коллег в то, что Арина могла ее нанять не только ради собственной корысти. Устала от нежелательного внимания.
В эти моменты бесила собственная немощность и зависимость. Зависимость не только от Арины, но и от Вадима. Воспоминания о нем заставили сжаться сердце. В груди раздалась почти физическая боль. Не то, чтобы она о нем до этого момента не думала. Он всегда фоном висел в подсознании. Улыбался по-доброму. Иногда перед сном она внезапно вспоминала какой-нибудь короткий эпизод из тех немногих, что они провели вместе, и невольно улыбалась, а потом сразу хотелось плакать. И сейчас на глаза выступили слезы. Татьяна вспомнила, когда в последний раз его видела: улыбчивого, веселого, с подсолнухами, несущего их Муравьевой. Татьяна все еще находилась под его властью, хоть сама от него и сбежала. И не знала, как из этого выпутаться. Сердце не поддавалось логическим размышлениям. Его нельзя было убедить, что Павлик ничем не хуже, а, может, и лучше Вадима. Оно само выбирало ритм, заставляя в одном случае радоваться и трепетать, а в другом — скучать и съеживаться. Такое бессилие перед прошлым бесило до последнего нерва. Успокаиваться пришлось весь вечер.
Глава 14. Изъяны
Ручная колеровка далась Татьяне с трудом. На купленном ею метровом бруске почти не осталось живого места, когда, наконец, получился нужный оттенок. Процесс смешения красок требовал скрупулезности, полной фиксации всех действий и, главное, пропорций, а еще правильного освещения и четкого зрения. Запах краски разнесся на всю квартиру. Адлия, устав дышать отравляющей вонью, раскрыла окно нараспашку, укутавшись в пуховик, чтобы не мерзнуть. Татьяне тоже пришлось одеться потеплее. Мучения закончились лишь на третий день.
В благодарность за терпение Татьяна накупила Адлии пирожных из дорогой пекарни напротив их дома, мимо которой женщина всегда проходила со слюнками на губах, но никогда не позволяла себе там что-нибудь купить, называя представленные на витринах пышные и румяные пирожные «дразнилкой для желудка и только». Зато Татьянино угощение она слопала с большим удовольствием и почти все за раз за просмотром сериала. Даже зловоние красок ей не испортило аппетит. Девушка только улыбалась, с радостью наблюдая за тем, как Адлия сует в рот пирожное целиком.
Съездив в магазин и накупив побольше банок обоих цветов в нужной пропорции, Татьяна приехала в «Дэнсхолл» в середине дня. Она зашла через служебный вход. Было тихо, пусто и сыро. Вдруг резко раздался стон из зала. Девушка перепугалась и, на всякий случай, спряталась за колонну, что загораживала коридор, ведущий в служебные помещения и кабинеты, от танцпола. Стоны стали учащаться и становились все громче и как будто ближе. Татьяна залилась краской и непроизвольно хотела закрыть уши, как испуганный ребенок, но это только чуть-чуть приглушило звуки. Сконфузившись, она прислушалась.
Помимо женских стонов раздался мужской запыхавшийся голос. Он произносил пошлые словечки, которые, очевидно, разжигали в женщине больше страсти, ибо она почти перешла на крик. Такая неожиданная интимность происходящего сковала девушку, но заставила прислушаться на несколько секунд, которых хватило, чтобы узнать в стонах бархатный голос Арины.
Татьяна невольно ахнула и прижалась к колонне спиной вплотную. «Успокойся, ты же была с ней на кинки-вечеринке», — думала она, пытаясь сбить нарастающее волнение. Но то была специальная вечеринка в подходящем месте, а здесь — работа, где не предполагалось встретить занимающихся сексом людей. Ей стало страшно, что ее могут подловить на подслушивании и не так понять, но пока она в судорожном состоянии соображала, что делать, стоны и крики резко закончились. Уже через пару минут мимо колонны, не заметив Татьяну, пробежал статный шатен с вьющимися волосами в растрепанном виде и с самодовольной улыбкой на лице. В шатене Татьяна узнала бармена со стойки, возле которой танцевала, но тут же отвела взгляд, чтобы он не обернулся на нее. Следом в коридоре появилась Арина с опущенной головой, застегивая на ходу фиолетовое платье-пиджак. Волосы растрепались, локоны потеряли форму, помада размазалась по щекам и подбородку.
— Ты что здесь делаешь? — без всяких приветствий, даже визуальных, спросила арт-директор, резко остановившись напротив Татьяны.
— Я краску привезла, — смущенно ответила девушка, стараясь избежать испытующего взгляда женщины, но при этом непроизвольно желала разглядеть ее внимательнее, выискивая все больше следов недавнего страстного секса.
— Похвально, — хмыкнула Арина.
— Я ничего не видела, — поспешила Татьяна заверить директора в своей непричастности, а через секунду добавила. — И не слышала.
Это рассмешило женщину.
— Неужели я так тихо стонала? — в шутку удивилась она и, цокнув губами, заметила. — Значит, секс не удался. Надо будет уволить Петю. Не справляется.
— Что?! — ужаснулась Татьяна и тут же прикрыла рот обеими ладонями.
Миндалевидные глаза девушки округлились. Ноздри расширились. Щеки залились алым румянцем. Все тело замерло в оцепенении. Арина в голос рассмеялась, закинув голову назад. Она долго хохотала, пока Татьяна приходила в себя. Постепенно девушка оттаяла, опустила руки, вернула глазам привычную форму и нахмурила брови.
— Сама наивность! — воскликнула женщина, хватаясь за живот.
Она все еще не могла успокоиться, продолжая похохатывать через слово. Татьяна скуксилась и уперлась лопатками в колонну, руки скрестила в ожидании, когда смех прекратится. Арина резко остановилась и выпрямилась. Лицо приобрело сухое выражение. Руки снова спрятались по карманам.
— Давай, показывай, что привезла, — сказала она и направилась к кабинету.
Татьяна зашагала следом, взяв стеклянную банку с колерованной ей краской. Пока Арина приводила себя в порядок, стирая испорченный макияж ватным тампоном, и крутилась в кресле, Татьяна демонстрировала два окрашенных бруска.
Выбросив черный от туши тампон в мусорное ведро под столом, директор резко схватила оба бруска и вытянула на свет, внимательно разглядывая оттенки.
