Одна на миллион - Елена Алексеевна Шолохова
– Он, скорее всего, не придёт.
– А ты откуда… – И тут меня осенила догадка. – Стоп. Вы с ним спелись? Это он тебя сюда заслал, так?
– У тебя хороший друг.
– Он предатель!
– Ты очень красивая.
– Встречу его – убью.
– Я замучился тебя искать.
– А я ему ведь верила…
– Я люблю тебя, Анжела Рязанова. И хочу быть с тобой...
Я осеклась. Уставилась на него во все глаза. Мне послышалось?
– Я люблю тебя и хочу быть с тобой, – повторил Соболев, будто разгадав мои мысли.
Кровь жарко прихлынула к щекам. Сердце колотилось где-то в горле. С трудом я выдохнула:
– Но…
– Но у тебя другой, я помню, – договорил Соболев. – Но для меня это ничего не меняет.
– Нет, я не о том. Я хотела сказать… У тебя же другая. И я знаю, что она ждёт от тебя ребёнка.
– Нет у меня никакой другой. Мы расстались с Наташей.
– А ребёнок?
– И ребёнка нет. В смысле, его и не было.
– Она… приврала?
– Да нет, ошиблась.
– А если бы не ошиблась?
– И это бы тоже ничего не изменило. Я вообще узнал случайно. Вот как раз в тот день, когда ты ушла на обед и с концами… где ты, кстати, пропадала?
– Не переводи разговор, – строго сказала я.
Соболев коротко засмеялся.
– Ну вот вечером того дня я поехал к Наташе. Сказал ей, что люблю другую, люблю тебя. Так что… Ну а там выяснилось, что она насчёт беременности ошиблась.
Я молча переваривала его слова и не знала, что ответить. Моя несбыточная мечта сбылась. Мои уже погасшие надежды внезапно воплотились. А я сидела в каком-то странном оцепенении, будто всё это происходит не со мной.
– Ну прости меня за то, что я сделал тебе больно. Я и себе сделал. В сто крат больнее. И прости за то, что долго не понимал, что ты мне так нужна. Я с ума без тебя сходил.
Вадим протянул руку и коснулся моего запястья. Нежно погладил, потом бережно сжал. Я хотела высвободить руку, но даже не шелохнулась. Это невинное прикосновение как будто заряжало меня теплом и странной энергией, которая заструилась по венам, разгоняя кровь.
Да, этот момент мне был необходим, просто как терапия для изболевшегося сердца. Так что ладно, пусть прикосновение продлится ещё немного. Но затем я встану из-за стола и сухо скажу ему, что рада была встрече, но на этом всё, прощай.
Он же так меня унизил тогда этим своим «ты мне нравишься, но…». Неужели он думает, что достаточно прийти и сказать «я тебя люблю» и, считай, ничего плохого не было? Ну уж нет. Я себе цену знаю.
Ещё секунду и прощаемся…
Я вдохнула поглубже, посмотрела в его глаза.
– Я рада была встрече, но… я так по тебе скучала, ненавижу тебя, – и с губ сорвался предательский всхлип.
– Я себя тоже ненавижу, – охотно подхватил Соболев. – Убил бы.
Я в раздрае, а он шутит! Я вообще не должна с ним разговаривать после всего. Я теперь другой человек, и жизнь у меня – совсем другая. Но где взять силы, чтобы оттолкнуть его?
– За эти три недели всё очень изменилось. Я теперь совсем другой человек. Совсем.
Я старалась говорить серьёзно и веско, но он всё равно посмеивался.
– Я готов любить все твои сущности.
– Ты… ты – бабник!
– Вовсе нет, просто до тебя я никого не любил.
Он сжал мою руку чуть крепче.
– О, гляжу, вы поладили.
Мы и не заметили, как рядом со столиком возник, словно ниоткуда, Киселёв. Я вздрогнула от неожиданности, потом метнула в него сердитый взор.
– Предатель!
– Но-но! Никого я не предавал, – Руслан плюхнулся рядом со мной на диванчик. – Я твой адрес ему не сказал? Не сказал. А насчёт всего остального – уговоров не было. И потом, могла бы ведь не пойти. Я же намекал… ну, про коктейль…
– Надо было намекать понятнее.
– Так он рядом стоял, – Руслан посмотрел на Соболева. – Пришёл ко мне и заявил, что не уйдёт, пока я не скажу, где ты. Вот я и придумал вариант. Не дуйся, Энжи, сама же говорила, как тебе его не хватает.
Я задохнулась. Что несёт этот дурак?!
Взглядом я дала Киселёву понять, что ему конец, потом осмелилась взглянуть на Соболева, чувствуя, как стыдливо пылает лицо. Но этот-то, конечно, весь светился.
– Ничего такого я не говорила.
Но Соболев на мои слова улыбнулся ещё шире.
52
Вадим вызвался проводить меня домой. Мои возражения он даже не слушал.
– Я уже понял, – усмехнулся он, – что твой адрес – страшная тайна. Могу поклясться на крови – ни одной живой душе её не выдам, даже под пытками.
И я уступила. Не потому, что я такая слабовольная, хотя воля моя сегодня и правда дала сбой. Но, главное, мне самой этого хотелось – побыть с ним ещё, а бороться со своими желаниями сложнее всего. Да и надо ли?
– На какой нам этаж? – спросил Соболев, когда мы вошли в кабину лифта.
– На девятый.
– Высоко забралась, – улыбнулся он, нажав кнопку с цифрой 9.
– Зато вид хороший.
– И никто над головой не топает и не двигает мебель ночами. Как у меня.
Лифт со скрежетом потащился вверх. Соболев скосил на меня глаза. Я же смотрела прямо перед собой, к нему не поворачивалась, но взгляд его не только видела боковым зрением, но и ощущала физически. Он обжигал, проникал под кожу, заставлял цепенеть от напряжения. Молчание ещё больше обостряло эти ощущения. Я не выдержала, посмотрела на него прямо.
– С некоторых пор, – заговорил он, – как зайду в лифт, так сразу тебя вспоминаю. Вот такой ассоциативный ряд сложился.
Я отвернулась, облизнула вмиг пересохшие губы. Я тоже об этом думаю, и сейчас думала.
Кабина дёрнулась и остановилась. Я выскочила из лифта на лестничную площадку, как из газовой камеры на воздух. Мне и правда рядом с ним, да ещё в замкнутом пространстве, становилось очень тяжело дышать.
Пока я возилась с замком – чёртовы пальцы стали вдруг неуклюжие
