Судьба - Наталья Евгеньевна Шагаева
– Интересно, что скажет Сокол, если вдруг узнает, что его обожаемая, идеальная дочка – законченная наркоманка? – уже спокойнее бросаю ей.
– Он тебе не поверит! – самоуверенно говорит она. – И я не наркоманка, сколько можно тебе повторять! Если я несколько раз пробовала кокс, это еще не значит что я – наркоманка!
– А кто сказал, что это я ему поведаю твои маленькие грязные тайны? – все-таки прикуриваю свою сигарету. Выпускаю дым ей в лицо. – Я сделаю так, что твой дилер сам к нему придет и расскажет, сколько раз в неделю ты у него покупаешь эту дрянь. А зная твоего отца, он все ему расскажет, даже то, чего не было, – злорадно улыбаюсь.
Елена знает, о чем я говорю, кому, как ни ей, знать, на что способен Сокол. Но, надо сказать, что я блефую. Я не знаю ее дилера и тем более что и сколько раз в неделю она у него берет. Но мне не составит труда это выяснить, если я захочу. Елена ведется на мой блеф, широко распахивает глаза, бледнеет от испуга или от злости.
– Ты не посмеешь! – нервно визжит она. Да! Я добился цели. Она испугалась. Несмотря на то, что Елена единственная дочь Сокола, если он узнает, пощады не будет. Не убьет, конечно, но воспитает в ней стойкое отвращение к наркотикам на всю ее оставшуюся жизнь. Сокол хоть и не святой, но наркотики, так же как и я, мягко говоря, не любит. Он много чем занимался в своей жизни, но наркотой – никогда. У него свои стойкие устои и неприязнь к наркоте, за что я его уважаю.
– Что ты хочешь от меня, Роберт?
– Я хотел бы, чтобы ты навсегда исчезла из моей жизни. Но это уже невозможно. Ты мать моего сына, – встаю со стула, выхожу из комнаты, спускаюсь вниз в гостиную.
Подхожу к бару, наливаю себе немного коньяка. Медленно пью, смотря в панорамное окно. Елена спускается вниз. Я слышу, как она тоже подходит к бару, звенит бокалами. Мне не надо оборачиваться, я знаю, что она пьет только красное вино.
– Скажи мне, Елена, что за цирк вы с Натальей сегодня устроили? – продолжая смотреть на заснеженной двор, спрашиваю я. Мне надо успокоиться и попробовать хоть раз поговорить с ней нормально.
– Ах, вот в чем причина твоей ярости. Испугался за свою маленькую шлюшку? – с усмешкой произносит эта тварь. Закрываю глаза. Если я сейчас сорвусь и опять начну ее учить правильно со мной разговаривать, то никакого спокойного диалога у нас уже не получится. Но эта сука никак не унимается. – Я вот не пойму, почему ты еще с ней?
Начинаю считать про себя, чтобы успокоиться и не сорваться.
Раз.
– Так долго ты еще ни с одной шлюхой не задерживался.
Два.
– Интересно, что же она такого вытворяет в постели, что ты до сих пор с ней?
Три.
– Может, я могу лучше?
Четыре.
– Ты таскаешься за ней уже сколько? Месяц? Полтора?
Пять.
– Раньше твой рекорд был меньше недели.
Шесть.
– Да и взять с нее вроде как нечего. Кроме захудалого кафе, у нее нет ничего.
Семь.
– А ты уже знаешь, что эта Лиза ненормальная дура и она даже в психушке два месяца лежала?
Восемь, девять, ДЕСЯТЬ! Резко разворачиваюсь, подлетаю к Елене. Она делает вид, что не боится меня, спокойно сидит на барном стуле, медленно попивает вино. Но глазенки-то бегают, выдавая ее.
– Не смей, слышишь, не смей вообще говорить о ней. Если я еще раз услышу, что из твоего грязного рта вылетело ее имя, я за себя не ручаюсь. И если ты хоть как-то еще раз попробуешь ей навредить, я тебя убью, тварь. Ясно тебе?!
– Даже так! Как все серьезно, я смотрю. Великий циник, эгоист и реалист Роберт влюбился?! Поздравляю! А как же твоя теория о том, что любви нет, это просто похоть или привязанность? – Елена салютует мне бокалом, хочет выпить. Наотмашь выбиваю бокал из ее рук.
– Заткнись, тварь! – все-таки не выдерживаю. Ничего уже не вижу перед глазами. Бью кулаком в стену возле ее головы, разбивая костяшки в кровь. Елена вздрагивает, зажмуривается. – Не тебе рассуждать о любви. Ты сама-то даже не научилась любить своего ребенка. Все, Елена, хватит, я уже сыт этим по горло! Завтра мой адвокат свяжется с тобой по поводу развода, – глубоко вдыхаю. – Все бумаги уже давно готовы. Давай не будем доводить дело до суда, ни мне, ни тем более тебе это не нужно!
Вся наглость и самоуверенность сходит с ее искусственного лица. Она начинает всхлипывать. Да твою же мать! Сейчас начнется неизменная истерика. Отхожу от нее, наливаю себе еще немного коньяка. Выпиваю его залпом. Спокойно, Роберт, тебе просто нужно спокойно с ней поговорить. Сажусь напротив нее, беру салфетку со стойки, вытираю немного окровавленную руку.
– Елена, давай просто договоримся, как нормальные люди. Ты спокойно подписываешь бумаги на развод и отдаешь мне сына. Я не лишаю тебя материнства. Илюша просто будет жить у меня. Сможешь видеться с ним, когда захочешь.
– Нет! – почти рыдая, восклицает Елена. Никогда не понимал эту женщину. Я только что чуть не придушил ее, и она не пролила и слезинки. А теперь плачет, когда я пытаюсь поговорить с ней спокойно. – Ребенка ты не получишь. Развестись ты, конечно, со мной можешь. Но смотри, как бы тебе этот развод боком-то не вышел.
– Не смей мне угрожать, Елена!
– А кто сказал, что я угрожаю? Знаешь, в жизни многое может случиться. Тебе могут вернуться мои слезы в стократном размере. Хочешь развода? Так давай, рискни. Просто так я ничего не подпишу! Хочешь суда – будем судиться. Но ты же не дурак, должен понимать, что ни один суд ты не выиграешь!
Меня пробирает нервный смех.
– Как всегда угрожаешь мне отцовскими связями? – чуть приподняв бровь, усмехаюсь я. – Может, суд не выиграю, но все твое грязное белье я вытрясу. Выставлю тебя наркоманкой, надо будет – предоставлю несколько интересных роликов с твоим участием. Занимательное, скажу, видео, дочь самого Соколова отжигает на закрытой вечеринке. И как отжигает, прямо не по-детски: с наркотой, с мальчиками, да ладно бы с мальчиками. Ты бы видела, что она с девочками вытворяет. Я думаю, ты будешь просто звездой!
– Тебе никто не поверит! – зло шипит Елена, багровея от злости.
Думает, что только она следила за мной. Я тоже этим грешил. Только я преследовал определенную цель, а не бесцельно наблюдал. Надо быть честным, не корчить из себя героя. Я не был до конца уверен, что ее папочка мне по зубам. Тем
