Татьяна Герцик - Курортный роман
– Ты еще не встала на учет в женской консультации, или как это правильно называется?
Она подумала, что ей придется тяжеленько от плотной опеки мужа. Не зная, как прекратить эту панику, небрежно пообещала:
– Схожу через пару недель.
Он призадумался.
– Пожалуй, некоторые наши постельные излишества придется прекратить?
Она с сожалением подтвердила его выводы.
Он несколько огорчился, но тут же вскочил, подхватил её на руки и закружил по комнате.
– У нас будет малыш! Спасибо! Эта самая приятная новость после твоего согласия выйти за меня! Завтра позвоню родителям, а то мать и без того разглядывает тебя при каждой встрече.
Она покраснела, стеснительно захихикав.
– Да уж, мне порой просто неловко.
– Ну, ей так хочется понянчиться с внучатами, что она опережает события. Плохо все же быть единственным ребенком в семье. Я думаю, что мы на достигнутом не остановимся. Должно быть не менее троих детей, один у нас уже есть, дело за двумя! А может…
Тут она прикрыла пальчиком его рот.
– Давай сначала с одним этим делом справимся, а другие будем планировать потом!
Ложась в постель, Юрий навис над ней всем телом и пробормотал:
– Но осторожно, я думаю, все-таки можно?
Она, устраиваясь под ним поудобнее, тихонько засмеялась его иезуитскому желанию совместить желания плоти и чувство ответственности за еще не родившегося ребенка.
– Я тоже думаю, что можно, если осторожно, – и ласково притянула к себе.
Вера сидела в сестринской за письменным столом и писала. На часах было пол-первого, а она все не могла закончить длиннющий отчет. Нравоучительно прошептала сама себе, крайне недовольная собственным легкомысленным поведением:
– Вот не надо соглашаться доделывать за других их обязанности! Впредь наука! – досадливо посмотрела на кипу исписанных бумажек и постаралась устроиться поудобнее в низком кресле.
Тут кто-то вошел в комнату, и она недовольно подняла голову. Кого это черт несет в такое позднее время? Яков, насмешливо разглядывая её недовольное лицо, по-хозяйски прошел по кабинету, развалился на стуле напротив и нахально подмигнул:
– Ну как, не ждала?
Она ядовито опровергла его слова, хлопнув рукой по стопе бумаг:
– Какой коварный вопрос! Если скажу, что не ждала, это будет значить, что я не знала, что ты здесь, а я, естественно, знала, – она кивнула на кипу вновь выписанных историй, аккуратной стопкой лежащих на краю стола, – они все проходят через мои усталые пальчики. – И она вызывающе покрутила у него перед носом красивой формы крупными кистями рук. – А если скажу, что ждала, то получится, что я от восторга чуть дышу, увидев вновь твою незабываемую физиономию! – тут она скривилась, как будто отведав особой кислоты лимончик.
Она посмотрела вокруг и вдруг вспомнила:
– Да, кстати, где твой замечательный пес?
Он с сожалением взмахнул рукой.
– У родителей. Правда, не сказать, чтобы обе стороны были довольны.
Она пренебрежительно вытянула губы в пухлую трубочку.
– Предать лучшего друга! И ради чего?
Яков строго поправил:
– Не предать, а передать на воспитание в строгие, но любящие руки! Что-то он у меня подраспустился. Балую слишком. Отец его быстро на путь истинный наставит. У него свой такой же есть, с моим и не сравнить. Вот и Гарольду давно пора пожить в строгости, чтобы потом меня больше ценить!
Он лукаво ей подмигнул, и Вера не поняла, то ли и ей предлагается пожить в строгости, чтобы потом по достоинству оценить такую замечательную личность, как Яков, или его слова касаются только собаки.
Он невинно продолжил, намеренно не замечая её насторожившегося лица.
– А что касается странного вопроса – ради чего, то его я комментировать не буду, поскольку жить хочу. Тем более, что за эти две недели бешеные деньги заплачены. Не буду уж тебя шокировать своими желаниями.
Она пренебрежительно фыркнула и нарочито наивно заявила:
– Не думаю, чтобы тебе это удалось. Медиков трудно чем-либо шокировать.
Он не поддался на провокацию.
– Ага, ты добиваешься, чтобы я прямо выложил тебе цель моего визита сюда? Для того, чтобы дать тебе возможность справедливо возмутиться и выгнать меня за дверь? Не дождёшься!
Она высокомерно посмотрела на него и снова зарылась в свои бумажки.
Яков тихо засмеялся, с удовольствием наблюдая за её живой мимикой. И почему она не понравилась ему в их первую встречу? Зачем он так высмеивал её, безрассудно усложнив себе жизнь? Настроил против себя, и не знает, что теперь делать.
Она сидела перед ним в белом халате и белой шапочке, оттенявшим её смуглую кожу. Ровные черные брови чуть хмурились, длинные ресницы прикрывали то и дело вспыхивающие озорным огнем голубые глаза, пухлые губы просили поцелуев, а крупный нос с горбинкой гордо высился на этом замечательном лице.
Яков вспомнил слова Юрия о подходящем формате и невольно представил её под собой. Да, как приятно не бояться раздавить свою даму. Со всеми своими женщинами ему приходилось быть крайне осторожным, что не слишком приятно в момент чувственного угара – постоянно бояться причинить боль партнерше. Но с Верой это ему явно не грозило. Вполне можно прижать её так, как хочется. От подобных нечестивых мыслей стало ломить низ живота, и он раздраженно поморщился.
Он вздохнул. Теперь его отчаянно тянуло к этой насмешливой безобразнице. И как её уломать?
Задумавшись, не заметил, что она давно уже наблюдает за откровенным выражением его лица. Поставив локти на стол, и приняв угрожающую позу, Вера вызывающе потребовала:
– Так, и чего же конкретно тебе от меня надо?
Он прямо сказал, не считая больше нужным играть в пустые слова:
– Хочу затащить тебя в свою постель! – и напрягся, ожидая по меньшей мере оглушительной затрещины.
Она неодобрительно поморщилась, но среагировала куда спокойнее, чем он ожидал.
– Ну что ж, грубо, но точно. Проблема в другом, я – не хочу! – она сказала это твердо, по слогам, проникновенно глядя ему прямо в глаза, чтобы понял, что ему говорят.
Он пропустил эти слова мимо ушей, небрежно отметая их взмахом больших рук, и страстно уставился на её пухлые губы.
Она рассержено встала, намереваясь проскользнуть мимо его вальяжно развалившейся фигуры и выйти в фойе, к охранникам. Когда она уже взялась за ручку двери, чтобы отворить её, он гибким звериным прыжком оказался рядом и поймал её руки. Заломил за спину, удерживая одной рукой, обхватив за затылок другой, прижал к себе, и чтобы она не дергалась, прислонил спиной к дверям.
Вера впервые в жизни почувствовала себя беспомощной игрушкой в мужских руках. Это ей было дико, она всегда была равной мужчинам и по силе, и по ловкости. Но не теперь. Яков коварно усмехнулся, заметив её замешательство, и впился в её губы безжалостным поцелуем, который, впрочем, не встретив сопротивления, тут же стал ласковым. Оторвавшись от неё через несколько минут, прохрипел: