Пустая карта. Уравнение измены (СИ) - Волкова Виктория Борисовна
– Как вы? – Елецкий участливо склонился над ней, помог подняться.
– Я умираю, – прошептала она и потеряла сознание. И словно со стороны видела, как вокруг забегали люди, как ее саму на носилках повезли в палату интенсивной терапии.
– С диагнозом тут все понятно, – донеслось до нее напоследок.– С убийством тоже.
Она пришла в себя через полчаса. Ушел профессор Елецкий и вместе с ним оперативники, а на другой день ее перевели в одиночную палату-камеру с мягкими стенами. В полном одиночестве кто другой бы сошел с ума, но Лида точно знала три вещи. Во-первых, у нее нет проблем с психикой; во-вторых, Марка она и пальцем не тронула, лишь наткнувшись на его тело, лежащее в луже крови, удрала от страха; и третье– самое важное, она точно знала, кто отправил ее в психушку. Витольд Стрельников, будь он неладен! А значит, он сам или Сережка с Майкой замешаны в этой мутной истории.
«Ищи, кому выгодно», – сама себе велела тогда Лида. Сейчас, по прошествии стольких лет она наконец поняла, что ошибалась, обвиняя в навалившихся бедах Витольда. Личная неприязнь и давние обиды застили глаза, не позволили увидеть истину. Да и следователь с гадкой такой ухмылочкой сообщил, что у Стрельникова стопроцентное алиби. Но в квартире в момент убийства Марка находился еще кто-то! Зачем только она сбежала?
«Чтобы тебя саму не грохнули», – сообщил сварливо внутренний голос. Образ черного человека, привидевшегося ей в квартире на Коммунаров в тот злополучный день, начал разваливаться. Она увидела отдельно стоявшего Витольда в бирюзовом мареве, а сзади темные тени. Совсем некстати вспомнилась карта Императора из колоды Бафомета – таро черных магов. Сама Лида не любила эти карты, нарисованные голландцем Гигером, и считала их сатанинскими. Поэтому никогда не работала с ними. Так почему же теперь вспомнила об этой страшной колоде и ужасающих рисунках? Она, заметив, как задрожали пальцы, положила руки на стол и приказала себе успокоиться. Не получилось. А когда попробовала закрыть глаза, то снова Император Бафомета предстал перед глазами. Лида, тяжело вздохнув, попробовала мысленно рассмотреть карту, так упорно выныривающую из подсознания. Два человекообразных существа, стоящие один за другим. Первый – престарелый мальчик– в кепке и шортиках– вооружен до зубов. Даже вместо рук у него винтовки. Некрасивый, плюгавый, но смотрит свысока, с некоторым превосходством. Видимо, чувствует поддержку стоящего сзади – хитрого и коварного собрата. И уж тот точно наделен большой властью: на голове подобие шлема фараона. А от взгляда, насмешливого и властного, пробирает насквозь. «Две фигуры рядом и белая тень сбоку – мысленно отметила Лида. – Тень... Словно отлетает душа». Она попыталась вспомнить еще какие-то детали злополучной карты, но не смогла. Рука нетерпеливо потянулась к журналу, валявшемуся на полке. Пальцы лихорадочно прошлись по потрепанным страницам в поисках нужной. Иллария вгляделась в рисунок и оторопела. У престарелого мальчика из ширинки выходил тонкий, как кишка, фаллос и тянулся за спину ко второй фигуре в фараоньей шапке. «Пуповина! – мысленно хлопнула себя по лбу Лида. – Это же пуповина, а не фаллос! А если люди соединены одной пуповиной... Родные братья! Один стоит в тени другого, но поддерживает его, отдает ему всю силу. А сам беспомощен, словно ребенок. Злой и коварный. Два черных человека, составляющие единое целое. Два урода, объявившие охоту на мою сестру, – про себя отрезала Лида, захлопнула журнал и откинула в сторону. – Ну погодите! Я все равно найду вас!»
Она тяжело опустила голову на руки и закрыла глаза. «Кто же это? Как их найти! – самой себе велела она.– Бабушка, милая, помоги! Нам с Машей одним с этой бесовщиной не справиться!» – взмолилась она.
И тут же в голове пронеслось ворчание бабы Нади:
– Иди спать, Лида.
И сейчас же от двери наяву раздался голос мужа:
– Пора спать, Иллария. Я тебя отнесу.
Сон не шел. Стоило только закрыть глаза, как снова и снова она видела карту из колоды Бафомета. И только к утру поняла, что черные люди, вероятно, причастны и к гибели Марка. И ее долг для спасения сестры воскресить в памяти каждую мелочь того страшного дня.
Маша проснулась в пустой кровати и сначала не поняла, где находится. Потребовалось несколько секунд, чтобы вспомнить события вчерашнего вечера, а особенно ночи. Муж, искусный любовник и негодяй, превзошел сам себя, увлекая вслед за собой в сладкую эйфорию. Сколько раз? Первый– когда пришел от Павла с "успокоительным", второй– когда разбудил среди ночи. А третий случился уже под утро, когда она сама потребовала сатисфакции. Маша приподнялась на локте и напряженно глянула на небольшой столик, примостившийся неподалеку. Одиноко стоявшая бутылка водки исчезла, а вот два презерватива оказались нетронутыми. Она скатилась с кровати и огляделась по сторонам. Никаких обрывков. Ничего!
Накинув покрывало, Маша кинулась на поиски мужа. Витольд, засунув руки в карманы спортивных штанов, в гордом одиночестве встречал рассвет на широком балконе. Над городом занималась заря, окрашивая в пурпур раскинувшийся внизу город. Зрелище показалось Маше грандиозным, а панорама величественной. И она, не сдержавшись, охнула. Муж, обернувшись, молча сгреб ее в охапку, прижал к себе.
-Мэри, – прошептал, целуя в макушку и поправляя сбившуюся на бок простыню. – Сердечко мое.
Оказавшись распластанной по груди Стрельникова, она прошипела сердито:
– Ты, как приманкой, помахал презервативами перед моим носом и ни одним не воспользовался?
– Не до того было, душа моя, – глупо улыбнулся муж, наглец и обманщик.
– Ты...– Маша уперлась пальцем ему в плечо, попыталась вырваться.
Но Витольд еще крепче прижал ее к себе.
– У тебя какие-то проблемы с ЗППП?– поинтересовался ехидно.
– Нет! – вскинулась она. – Это только твои проблемы.
– Ничего подобного, – твердо заверил ее Стрельников. – Я оперирую два-три раза в неделю. Постоянный контроль.
– А если залетим?– хмуро поинтересовалась она.
– Значит, родим еще кого-нибудь. Ты же меня простила? Или нет?
Маша заметила напряженный взгляд мужа и добавила строго:
-Сейчас простила, но второго шанса не дам. Заруби себе на носу.
Витольд серьезно кивнул, а потом разулыбался открыто, по-мальчишечьи.
– Ты простила меня, Мэри, а второго раза и не потребуется. Он, убрав с ее лица непокорные прядки, принялся целовать нежно и настойчиво. Долгий поцелуй на рассвете показался Маше сладостно-терпким.
Глава 32. Часть 1.
Лавр выдвинул всего лишь одно условие: грохнешь девчонку – обеспечу поддержку. Ранним утром, как только рассвело, Муслим отправился к Селивановским складам. Хорошо, вчера, только отъехав, он позвонил все тому же айтишнику и выведал адресок Лаптева. И вот теперь обосновался в конце кривой, почти непроезжей улицы.
"Машина неприметная, – заверил он сам себя. – Мало ли, кто остановился!"
Но ошибся. Едва успел затихнуть двигатель, как Паша Лаптев, разбуженный посторонним шумом, уже срисовал чужой автомобиль, припарковавшийся прямо под его окнами.
"Странное дело", – недовольно пробурчал он себе под нос и отправился будить капитана.
"Во что же ты влип, Виташа?"– который раз задался вопросом Лаптев, намереваясь тихонько постучать в гостевую спальню. Но с балкона послышались голоса, и Пашка в два прыжка оказался рядом.
– Хорошо, что окна выходят на другую сторону, – проворчал он, показавшись в проеме. – Там уже по вашу душу какое-то дерьмо притащилось.
-Ты уверен, что за нами? – напрягся Витольд.
– А за кем еще? – усмехнулся Лаптев. – У нас район тихий. Посторонние редко бывают. Улица одна, и та тупиковая. Точно, ваш клиент.
– Что теперь делать? – Маша испуганно оглядела мужчин. – Придется ждать, когда уедет?
– Один уедет, другой явится, – сердито брякнул Стрельников. И внимательно посмотрел на бывшего вратаря. Мол, предлагай, друг! Лаптев, вздохнув натужно, хмыкнул. Маша заметила, как муж переглянулся с приятелем, будто в гляделки сыграли.
