Терри Макмиллан - Дела житейские
— Слушай, ведь ты попала в передрягу, а я приехала узнать, чем и как можно тебе помочь. У тебя есть кофе?
— Кофе? Какой кофе, когда есть водка? Что за чушь, Зора! Выпей-ка со мной.
Промолчав, я снова поднялась и пошла в закуток, который служил ей кухней. Мама родная! Раковина доверху набита грязной посудой, а тараканы так и кишат! У меня все сразу зазудело, но я постаралась не обращать на это внимания. Я нашла наконец молотый кофе и решила попробовать навести порядок, пока закипит вода.
— Так сколько? — снова спросила я.
— Брось, Зора. Восемьсот поцелуйчиков, — проговорила Мария и захохотала.
— Я могу одолжить тебе, — вдруг вырвалось у меня.
Это часть моих студийных денег, о которых даже Фрэнклин не подозревает. Те папины пятьсот долларов я вовсе не потратила, просто мне незачем отдавать их на эту дурацкую машину. Но если уж говорить серьезно, Марии надо помочь. Я-то знала, как тяжело давалась ей эта работа и как вообще она бьется. Нельзя же, черт побери, допустить, чтобы ее вышвырнули на улицу! Я, во всяком случае, так не могу.
— Что ты, Зора, спятила? Я даже не знаю, когда смогу отдать. И вообще, я сама разберусь.
Поставив кофейник на огонь, я заварила кофе, чтобы взбодрить Марию. Посуду пришлось замочить в мыльной воде — потом остатки пищи легко смыть. Пока что я пошла взять из сумочки чековую книжку. Заполняя чек, я случайно взглянула на Марию. Она раскинулась на диване и массировала груди, словно никого здесь не было. Халат валялся на полу.
— Чем это ты занимаешься?
— А ты как думаешь?
Вырвав чек, я бросила его на коктейльный столик.
— Тебе нужна помощь, Мария. Ты об этом не думала? Я говорю об „АА" или о чем-нибудь в этом роде.
— Я и сама размышляла об этом.
— Ну так в чем же дело?
— Да времени нет.
Опять двадцать пять! Что толку говорить с пьяными. Пустая трата времени.
— У тебя есть резиновые перчатки?
— Глянь под раковину.
Не без страха я открыла дверцу и, как ни странно, нашла их там. Потом полезла в посудный шкаф за чашкой. Ополоснув ее на всякий случай, я налила кофе и понесла Марии. Гладить себя она перестала, но теперь тупо уставилась в потолок.
— Вот, выпей.
— Не хочу я кофе. Я думала, ты его себе делаешь.
— Послушай, Мария, не знаю, кого ты собираешься провести, но надо все-таки думать, прежде чем разыгрывать сцены. Если будешь так пить, ты из этого состояния никогда не выйдешь, а новые подъемные тебе не светят, сама понимаешь.
— Ты что, пришла мне нравоучения читать?
— Нет. — Я направилась к раковине и, надев перчатки, окунула руки в горячую воду.
— Как поживает мистер Фрэнклин?
— Отлично.
— Он хорошо тебя трахает?
— Что? — спросила я, ставя тарелку в сушку, но Мария не ответила.
Отмыв и сполоснув еще одну тарелку, я хотела и ее поставить в сушку, но тут почувствовала, что она стоит сзади. Я не шевельнулась. Вдруг она просунула руки мне под мышки и положила их мне на грудь. Не настолько же она пьяна! Я бросила тарелку в раковину и резко повернулась, но Мария нисколько не смутилась. Лицо мое оказалось на уровне ее шеи, Мария была выше меня, но я оттолкнула ее.
— Ты что, рехнулась?
— Да не строй из себя девочку, Зора. Чему ты так удивляешься? — ухмыльнулась она.
— Удивляюсь? Я знаю тебя уже года два, мы как будто подруги. Я примчалась спасать тебя от этого чертова запоя, и — на тебе! — ты начинаешь меня лапать и еще спрашиваешь, чему я удивляюсь!
— Я уже давно мечтаю погладить тебя.
— Мария, ради Бога, перестань дурить! Садись-ка да подумай, что ты несешь и вытворяешь. Ну, давай! — Мне не хотелось прикасаться к ней, я оттолкнула ее и прошла в комнату.
— Я прекрасно знаю, что говорю и делаю.
— Тебе нужна помощь, притом немедленно.
— Мне нужно, чтоб ты меня обняла, вот это мне действительно немедленно нужно, — сказала Мария, приближаясь ко мне. Отступив на шаг, я врезала ей от души так, что она упала на пол.
— У тебя, видно, пьяный бред, если ты думаешь, что со мной пройдут такие штучки.
Она попыталась подняться, но не смогла и начала плакать, но у меня не было к ней ни малейшей жалости. Взяв пальто и сумочку, я пошла к двери.
— Не уходи, Зора, прошу тебя, ну, извини.
— Извини? Ты так ко всем подругам лезешь?
— Нет, только к тебе.
— С чего это ты меня выбрала?
— Ну я же попросила прощения.
— Почему же ты мне не говорила об этом?
— Так ведь ты никогда не спрашивала.
— Ну вот что, Мария. У тебя есть выбор: отдай эти деньги хозяину или пусть все летит к чертям. Но если через три дня окажешься на улице, пеняй на себя и мне не звони. Ясно?
— Извини, Зора. Где кофе? Я выпью. — Она снова попыталась подняться.
— Послушай. Я все же твоя подруга, давай забудем о том, что произошло. Но только попробуй еще раз выкинуть такое, тогда забудь о нашей дружбе, поняла?
Она только кивнула. Я ушла, оставив ее на полу.
Света в квартире не было, а мне не терпелось поскорее шмыгнуть под одеяло и почувствовать тепло Фрэнклина. Сейчас мне так хотелось, чтобы он обнял меня и не выпускал из своих объятий до утра! Я даже поверить по-настоящему не могла, что Мария может такое выкинуть. Всю дорогу до дома я думала о ней и о том, какая она жалкая. И как это я не поняла этого раньше? Фрэнклину я не собиралась ничего рассказывать. Уж я-то его знаю.
Я прокралась в спальню; он спал. Быстро раздевшись, я подошла к кровати и стала смотреть на него. Господи, какой же он красивый даже во сне! Его дыхание, запах его тела — от этого все во мне затрепетало, и я пришла в дикое возбуждение при одной мысли о том, что хочу сделать. Однако ощущение нечистоты заставило меня отправиться в ванную.
Наскоро приняв душ, я вернулась в спальню. Груди мои набухли; я хотела прижаться к нему всем телом, вдыхать его запах, потереться щекой о его грудь, коснуться его языком и ощутить восторг, когда он весь войдет в меня. Забравшись под одеяло, я сунула вниз руку и взяла его — он был крепок и тверд. Поглаживая его, я села верхом на его бедра — они были необычайно горячими. Господи, Мария ни черта в жизни не понимает и даже не знает, чего себя лишает.
Бедра мои задвигались сами собой, и тут я почувствовала, как ладони Фрэнклина заскользили по моей спине.
— Ты вернулась?
— Да.
Приподнявшись, он поцеловал меня. Я закрыла глаза, но его лицо так и стояло передо мной. Курчавые волосы на его груди щекотали мои соски; он так крепко прижал меня к себе, что наше дыхание смешивалось. Я чувствовала, как податливо и наэлектризовано мое тело, раскрепощенное и сильное. Большие ладони Фрэнклина обхватили мои ягодицы. Я словно парила над ним, и когда он заглянул мне в глаза, будто задавая вопрос, ответ мгновенно исторгся из моих недр.
