Ширли Конран - Месть Мими Квин
Джесси быстро сбивала яйца для сырного суфле, а Физз сидела в ее кухне и исповедовалась. Ей хотелось получить отпущение грехов.
Джесси была готова к такому признанию и заранее придумала, что сказать, если дочь спросит ее мнения. Поэтому она осторожно начала:
– Макс всегда был настоящим мужчиной, и ты знаешь почему.
– Ну как же, властный, эгоистичный и высокомерный!
– Да, именно это я и имела в виду. А привычка влюбляться – ты знала об этом до того, как выйти за него замуж.
– Что ж, ему лучше оставить эту привычку, если он собирается по-прежнему быть моим мужем!
– С этой привычкой трудно расстаться, – вздохнула Джесси. В театральном мире адюльтер был делом обычным.
– Что ты имеешь в виду, мама?
– Твой отец говорил, что интрижка на стороне прибавляет остроты ощущений. Вот почему люди редко расстаются с привычкой влюбляться, и именно так твой отец объяснял свои измены.
– Ох, мамочка, я и понятия не имела! Я думала, ты была счастлива.
– Я и была счастлива, – печально ответила Джесси. Физз бросилась к матери и обняла ее. – Ты не могла бы просто не обращать на это внимания, дорогая? – Джесси ждала взрыва, но дочь промолчала.
Физз оперлась локтями о стол, положила подбородок на ладони, серьезно посмотрела на мать опухшими, покрасневшими глазами и застенчиво сказала:
– Я пыталась, мамочка, но я как-то вдруг об этом вспоминаю и тогда себя не помню от ярости. – Она вздохнула. – Только теперь я понимаю, как больно может ранить тот, кого ты любишь, и как тяжело даже просто попытаться простить… Теперь я понимаю чувства Мими по отношению к Бетси…
* * *Макс вспомнил все уловки того времени, когда он ухаживал за будущей женой, и все-таки заставил Физз рассмеяться и простить его.
Джесси и Мими вздохнули с облегчением, напряжение за кулисами «Минервы» спало. Но дома Физз по-прежнему язвительно напоминала Максу о его измене и угрожала отомстить.
Наконец Макс решил продемонстрировать опасность мести и жене и матери. Он предложил отцу открыть в «Минерве» серию спектаклей под общим названием «Сезон мщения», чтобы показать, что это чувство неотвратимо ведет к разрушению.
Тоби засомневался. Вражда Фэйнов и О'Брайенов явно перестала интересовать газеты. После неудавшейся попытки самоубийства Тоби репортеры периодически пытались раздуть тлеющие угли, но и Мими, и Бетси тщательно скрывали свою враждебность. Как говорится, не буди спящую собаку. Была у Тоби и еще одна причина для сомнений.
– Ты действительно считаешь, что готов сыграть Гамлета? – спросил он сына.
– Нет. Его сыграет Джонни, а Физз будет Офелией. А потом эта же пара выступит в следующем месяце в «Венецианском купце». В будущем я не хотел бы играть в тех спектаклях, которые сам ставлю. Так недолго и с ума сойти. Видишь ли, у меня, как у режиссера, необходимость критиковать себя как актера вызывает слишком много тревог и сомнений. – Тоби понадеялся, что облегчение не слишком явно отразилось на его лице.
Вторник, 14 февраля 1933 года
Постановка «Гамлета» была психологической интерпретацией в современных костюмах с минимальным количеством декораций.
Но Максу не удалось убедить Мими при помощи мистера Вильяма Шекспира в разрушительных свойствах мести.
Мими и Тоби прошли мимо сына, не заметив его. Они горячо спорили. Макс пошел следом за ними и услышал слова матери:
– Ты просто старый глупец. Гамлет как раз и доказывает важность мести, важность чести человека.
Макс сокрушенно вздохнул. Месть неженатого принца Датского привела к гибели всего датского королевского дома и усеяла сцену трупами.
* * *Отзывы были блестящими. Макс с удовольствием читал: «Лучший Гамлет своего поколения… Что может сравниться с этим спектаклем? Талантливый режиссер со свежим взглядом…»
* * *В «Венецианском купце» Физз играла Порцию. Антисемитизм к тому времени захлестнул Европу, и Макс представил вызывающего сочувствие Шейлока. Респектабельного современного банкира, удачливого бизнесмена. Человека, достигшего всего буквально с нуля.
Это была пьеса о том, как человека заставили почувствовать себя аутсайдером.
Эмоции не имеют возраста. Простая постановка Макса показалась будоражащей и современной модно одетой публике. Никто не чувствовал себя школьником, которого заставили смотреть нечто непонятное только потому, что это пойдет ему на пользу.
В очередной раз сделав из пьесы Шекспира прибыльную постановку, Макс понял, что у него тоже есть талант. У него было чутье на актеров, он унаследовал хороший вкус Тоби, поэтому его декорации и костюмы были всегда зрелищными, но не вульгарными. У него был естественный авторитет, он был приятным, строгим, спокойным в критических ситуациях (на самом деле, он только изображал спокойствие), он знал изнанку театрального бизнеса и в отличие от многих режиссеров не считал присутствие актеров печальной необходимостью.
Вторник, 30 мая 1933 года. Париж
После успешного «Сезона мщения» в «Минерве» Тоби протянул сыну конверт с чеком на внушительную сумму и двумя билетами в Париж.
Максу нравилось быть с Физз в Париже, потому что во время отпуска она казалась другим человеком. Работая, Физз все время меняла маски, сама того не сознавая. Казалось, Физз теряет свою женственность.
Если бы Физз узнала о мыслях своего мужа, то наверняка фыркнула бы, что ей такая женственность нужна, как собаке пятая нога. Женственность для нее была неотделима от кружевных пеньюаров, сплетен, одержимости модой и полной несамостоятельности в денежных вопросах.
Оставив чемоданы в отеле «Жакоб», Макс и Физз первый солнечный день провели, гуляя по городу. Когда наступил вечер, они сели за столик в кафе на Монпарнасе, потягивали пиво, грызли орешки и наслаждались «французским видом» прохожих. Потом они шли рука об руку по набережной. Вдруг Физз неожиданно остановилась и прислонилась спиной к парапету.
– Макс, я должна тебе что-то сказать. Это серьезно.
На какое-то кошмарное мгновение Максу показалось, что жена узнала о Луизе.
Физз печально продолжала:
– Я не могу не ревновать тебя. Я пыталась, честное слово, но мои чувства мне не подчиняются. Моя ревность разрушает меня, а твоя неверность разрушает мою любовь к тебе. Макс, я хочу, чтобы ты помнил. Когда что-то разбивается, этого уже не склеить.
– Зачем портить наш первый вечер в Париже, Физз? – Макс попытался увести разговор от такой опасной темы.
– Перестань! Я в последний раз говорю тебе, меня разочаровывают и унижают твое предательство, твоя безоглядная ложь и то, что ты даже не чувствуешь себя виноватым. Я не ставлю тебе ультиматума, Макс. Я просто говорю тебе о том, что неизбежно произойдет, если хотя бы один из нас не изменится. И я не могу изменить своего отношения, хотя и пыталась это сделать.
