Елена Гайворонская - Наследство
– Завтра.
– Ты оглох? Я не поеду в «Надежду»!
– Хорошо. Мы не поедем в «Надежду». Ты в состоянии объяснить, что случилось? Что тебе сделал Владимир?
– Предложение…
Внезапно горечь, скопившаяся внутри, выплеснулась наружу потоком слез, горьких и нелепых. Она уже не помнила, когда в последний раз плакала. Быть может, десять лет назад… Она знала, что нет зрелища более глупого и жалкого, чем нетрезвая женщина, рыдающая по своему оборванному детству, от боли бессонных ночей, от мук одиночества, от осознания собственного бессилия и желания задохнуться в этой любви-ненависти, чтобы больше не чувствовать ее никогда… Она понимала это, но не стирала слез, теплым дождем струившихся по лицу.
– Предложение?! – изумленно переспросил Асим. – Почему же ты напилась до истерики? Что это? Предсвадебная меланхолия? Старинная русская традиция?
– Он мне не нужен! – крикнула Нина. – Отстань! Мне никто не нужен…
– Значит, ты отказала…
Нина не ответила. Закрыв глаза, всхлипывая, она отчаянно кусала мокрый платок, проваливаясь в успокоительный хмель. И слова Асима сливались со звуками неведомого танго, шума прибоя и одиночных выстрелов…
– Ложись.
Ее щека коснулась мягкой ткани, голова провалилась в подушку. На мгновение Нина очнулась, приоткрыла глаза.
– Где я?
– У меня, – сказал Асим, накрывая ее теплым пледом. – Спи. Завтра поговорим.
– Пожалуйста… – Она вцепилась в его прохладное жесткое запястье. – Не уходи… Я не хочу оставаться одна… Этот сон… Я больше не могу видеть, как их убивают…
– Я буду рядом, – прошептал он, касаясь губами ее мокрого лба. – Не бойся… Ничего не бойся, дочка…
На следующий день мрачная, но спокойная Нина ожидала Асима. Он приехал, окинул девушку внимательным взглядом. Лишь легкие синеватые полукружия под игольчатыми нижними ресницами выдавали следы ночной драмы. Да глаза потухшие, уставшие, без прежнего холодного огня да былого задора. Но в целом перед ним была все та же Нина. Отчего-то он вспомнил Надежду. Совсем кратко, мимолетно. Тонкое лицо, опавшую светлую прядь да безысходную тоску потускневшего взгляда… Удивительно, но в этот миг Нина была как никогда похожа на мать… И так же красива, только по-другому, иначе… Как это он раньше не замечал? А вот этот парень, архитектор с непроизносимой фамилией, сумел разглядеть. Владимир при нем упаковывал в бумагу незаконченный портрет… Они могли бы быть красивой парой. Как жаль, что все так вышло. Чертовски жаль…
– Ну, – выжидающе поинтересовалась Нина, – как деда?
– Он уехал.
– Ты с ним рассчитался?
– Он не взял денег.
– Почему?
– Не знаю. Сказал, что эта работа доставила ему удовольствие.
– Ну и черт с ним.
– Он здорово тебя нарисовал.
– Даже лучше, чем я есть… – Нина сплела пальцы так, что побелели костяшки.
– Такой, какая ты есть. Он сказал: «Берегите ее. Она гораздо более уязвима, чем кажется».
– А что же ты? – Нина закусила губу, отвернулась к окну. Дождливый ветреный полдень пригибал к земле прутики кустов в опустевшем от листвы саду.
– Ответил, что знаю. – Асим помолчал, подошел к бару, достал банку джин-тоника, при вскрытии она гневно зашипела.
– Черт возьми, – с фальшивым смешком произнесла Нина. – Какой тонкий психоанализ! Старик Фрейд в – гробу пританцовывает от восторга. Что за мужики пошли! Мало им тела, дай в душе поковыряться.
– Перестань. Он стоящий парень, хоть и не бизнесмен.
– Я знаю, – после паузы глухо отозвалась Нина.
– Он вернется.
– Нет. Он гордый и ужасно неуверенный в себе. Я сказала ему то, чего не прощают.
– Почему бы тебе не позвонить ему, не объясниться? Что у тебя за идиотская натура – отталкиваешь счастье обеими руками? Я же вижу: он нужен тебе.
– Я не нужна ему. Я только испорчу ему жизнь. Я не создана для брака.
– «Не создана», – усмехнулся Асим. – Что ты понимаешь, девочка…
– А ты, что ты понимаешь? Где твое семейное счастье?
– Здесь другое. – Он помолчал, собираясь с мыслями. – У нас не было детей по моей вине. Я был слишком глуп и самодоволен, чтобы заговорить об усыновлении. А она не решилась. Она была идеальной женой. Покорной, бессловесной, черт бы ее побрал. Я сломал жизнь себе и ей… Сейчас она собралась растить чужих внуков. Все правильно. Ей нужно было сделать это раньше. Годы летят… Не успеешь оглянуться, а ты один. Вокруг никого, впереди – пустота…
– Что ж… – сказала Нина. – Теперь мы вместе. Я и ты. Из двух наших одиночеств не сложишь гармоничного целого, но команда получилась неплохая. Между прочим, мне уже звонили из «Детура».[13] Хотят внести залог за лучшие блоки мест.
– В самом деле? – оживился Асим. – С «Детуром» можно работать.
– Я тоже думаю, что сдам места только туроператорам с отличной и очень хорошей репутацией. Конторы типа «Вася Пупкин и К0» могут отдыхать. И еще момент… Что ты думаешь о Мустафе Офенди?
– Офенди? – прищурился Асим. – Классический вариант цепного пса. Лает на каждого, кроме хозяина. Звезд с неба не хватает, зато и не смотрит на сторону. Работает двадцать лет и вполне всем доволен. А что?
– Я же не смогу торчать здесь постоянно. Мне понадобится управляющий. А он как раз на днях подошел и предложил свою кандидатуру. Сказал, что все годы присматривался к твоей работе, что много знает и умеет. Конечно, второго такого, как ты, я не найду, но хотя бы бледное подобие.
– Возможно, это не худший вариант. – Асим задумчиво потер переносицу. – Свой ишак всегда лучше чужой лошадки. Знаешь, чего ожидать. Я пригляжусь к нему повнимательнее, и тогда обсудим.
– Договорились.
– Значит, бизнес и еще раз бизнес? Ничего личного?
– Точно, – улыбнулась Нина. – Ничего лишнего.
На ее бледные щеки постепенно возвращался тонкий румянец. Но в глазах еще таилась влажная грусть. Асим догадывался, что подобную печаль будет нелегко искоренить даже такой сильной девушке, как Нина. Но в том, что она не сломается, он не сомневался.
– Когда-нибудь ты поймешь. И изменишься. Надеюсь, ждать придется недолго. Знаешь, чего бы я хотел больше всего? Погулять на твоей свадьбе.
– Спасибо тебе, – сказала она, приобняв его за плечи. – Я уже говорила тебе «спасибо» за все?
– А я тебе?
– За восемьдесят пять процентов?
– За это тоже.
– А еще? – Ее брови приподнялись в легком удивлении. – За геморрой и головную боль?
– Ага. И за первую седину.
– Ну, это легко исправить, – убежденно заявила Нина.
– Ой! Ты что, спятила? Больно же!
– Я только хотела помочь, – невинно пожала плечами Нина, продемонстрировав свежевырванный короткий серебристый волос.
