Тройняшки не по плану. Идеальный генофонд (+ Бонус. Новый год у Тумановых) (СИ) - Лесневская Вероника

- А мне почему не сказала ничего? – не унимаюсь я. – Если бы я не стала помогать ему. Если бы не проверяла всех потенциально его детей тестом ДНК, то… - сглатываю, - мы могли бы никогда не узнать правду.

- Разве я знала, чем вы там занимаетесь? – округляет глаза мама. – Я вообще-то надеялась на твой профессионализм. А ты нарушила все нормы врачебной этики.

- Кто бы говорил, - парирую я и складываю руки на груди.

- Я пыталась сказать тебе, когда ты карту Адама мне показала с диагнозом. В тот момент у меня пазл окончательно сложился. Но ты сбежала, - садится рядом со мной, обнимает. – А потом в слезах от него вернулась. Да и вообще только мучилась и страдала, пока он рядом был. Я опасалась, что очередной Макар на твоем пути встретился, - поглаживает меня по голове, которой я активно машу в знак протеста. – Я не могла быть уверена, что Адам не станет детей у тебя отбирать, когда узнает о своем отцовстве. Я тогда ни в чем уверена не была. И выбрала твое спокойствие. Я всегда выбираю тебя, доченька, - чмокает в макушку.

- Ты меня обманула, - повторяю, как заезженная пластинка. Но обиды больше не чувствую.

- Ложь во благо, - мама прижимает меня крепче к груди. – Зато какой результат! Какие детишки идеальные от него получились, а! – гордо заявляет. - Признай, я права была. И сделала верный выбор.

- Знаешь, - чуть отстраняюсь и поднимаю на нее хмурый взгляд. – Странная ситуация. И звучит как-то странно. Ты только с Адамом в таком тоне не говори, ладно? Помягче. А лучше я сама ему скажу, - задумчиво упираюсь пальцев в подбородок.

- Переживаешь за его мужское эго? – легко улыбается, а я киваю. – Правильно. Хотя все равно балбес он у тебя, - не сдерживает хохота. – У вас серьезно все?

- Надеюсь, - неопределенно веду плечом. – Он готов был остаться с нами, не зная, что тройняшки - его родные дети. Просто потому что… любит нас. Наверное, - закусываю губу.

Адам никогда не говорил мне о любви, но его поступки красноречивее слов. И то, как он относится к малышам. А дети тонко чувствуют его заботу. Разве они могут ошибаться?

- Ладно, посмотрим на ужине на твоего оболтуса, - шутит мама, но я посылаю ей предупреждающий взгляд. – Хорошо, пусть будет «Идеальный генофонд». Так лучше?

- Нет, просто Адам, - поднимаюсь я. – И он будет здесь через пару часов, - кошусь на время.

- Ох, надо что-нибудь приготовить вкусненькое, - спохватывается мама, как настоящая любящая теща. – И Сереже позвонить, чтобы из автосервиса раньше вернулся, - останавливается на половине пути в кухню. – Он-то не в курсе всего. Туманову твоему не поздоровится. За каждую пролитую тобою слезу ответит.

- Что ж, папу я беру на себя, - тяну настороженно.

Время до вечера пролетает незаметно. Мама возится на кухне, а меня к плите не подпускает даже. Отправляет наверх к детям – собираться и приводить себя в порядок.

«Ты и так в порядке, красавица», - вспоминаю, как успокаивал меня Адам. Зареванную, мокрую после душа, растрепанную. Заставлял верить, что для него я и правда лучшая. Непривычно. Я думала, что достойна получать лишь указания и упреки от мужчин. Что нужно постоянно подстраиваться под их желания, меняться по щелчку пальцев. Поэтому и не спешила строить отношения с кем-либо. Боялась опять попасть в эту душную камеру. И услышать звук захлопнутого замка.

Но я больше не так воинственно оберегаю свою независимость. С Адамом я и дальше смогу чувствовать себя свободной, но при этом еще и… счастливой.

- Мамочка, мы во дворе папочку встретим, - визжат близняшки, а Макс по привычке проверяет время. Он не расстается с подарком Адама, и никакие другие часы не могут заменить ему эти, от родного отца.

Отпускаю детей, не боясь, что они испачкают наряды. Папа их и такими будет рад видеть. Более того, именно своим озорством тройняшки и очаровали его. Растопили обледеневшее сердце, проникли в душу, растеклись по венам. Родной кровью.

- Мам, приехал, - сообщает Макс, не скрывая ликования. Сдается потихоньку.

Я же еще утром выбросила белый флаг. После положительного теста ДНК. Между нами с Адамом больше нет никаких преград. Ничто не мешает нам быть вместе и строить семью. Ведь так?

Встречаю его с улыбкой. Замечаю, как он нервничает. Как лихорадочно сжимает два букета лилий. Моих любимых цветов. А маме, судя по всему, придется потерпеть их «удушливую вонь», как она постоянно бубнила, когда папа мне их дарил. Усмехаюсь невольно.

Тянусь за поцелуем, но Адам подозрительно взгляд отводит. Сердце замирает и камнем летит вниз. Скупо касаюсь губами его щеки – и отстраняюсь. Улыбка слетает с лица.

Что-то не так…

Глава 39

Адам

Очнувшись, приобнимаю одной рукой и целую свою женщину, напряженную и мрачную. Агата не виновата, что ее будущий муж… идиот! Она ведь не в курсе ситуации. Но все чувствует.

- Случилось что-то? – шепчет мне в губы. И тут же касается нежно своими. Исцеляет поцелуем.

Хочется остановить это мгновение, затеряться в нем. И не думать о проблемах. Однако они не исчезнут, а начинать отношения со лжи не хочется.

- Ты очень красивая, - шепчу очевидное, а сам отдаляю тяжелый разговор.

Наслаждаюсь покрасневшими щеками, томным взглядом, взмахом длинных ресниц. Агата смущается, но через секунду с подозрением прищуривается.

- Так что? – отстраняется.

Сканирует меня черным взглядом. Насквозь просвечивает.

- Мне сказать кое-что тебе надо, - неопределенно качаю головой.

Опускаю глаза на лилии. Контрастно белые по сравнению с черноволосой Агатой. Идеальное сочетание.

- Все-таки передумал, - отшатывается она. – Я ожидала чего-то подобного. Но… ты не мог раньше?.. – отчитывает, неправильно трактовав мои слова.

- Чего ты там ожидала, упрямая чертовка, - смеюсь я и притягиваю ее к себе. – Совсем с ума сошла? – несмотря на грубоватую фразу, целую ее аккуратно.

Почти готов вывалить скелет, внезапно появившийся в моем шкафу, как рядом появляется старшая Береснева. Буравит меня пристальным взором, кивает в знак приветствия и губы сжимает в тонкую линию. Осознаю, что при ней я точно не готов говорить о своем ребенке на стороне. Захлопываю рот и, отпустив Агату, протягиваю ее матери один из букетов лилий. Она морщится, но, зыркнув на дочь, принимает. Я же выдыхаю шумно и еле сдерживаюсь, чтобы не бросить что-нибудь язвительное. Я и без этого у родителей Агаты на плохом счету.

- Добрый вечер, - все-таки выдавливаю из себя. Но атмосфера только сильнее накаляется.

Ощущение, будто грядет взрыв, но ее прерывает шум подъезжающего автомобиля на улице.

- О, дедуля, - сообщают тройняшки еще до того, как бегут его встречать.

Обе Бересневы переглядываются растерянно, и Алевтина подталкивает Агату к воротам. Банда из них получается похлеще чертят.

- А ты проходи, - теща взмахом руки приглашает меня в дом.

Устраиваемся за журнальным столиком в гостиной. Друг напротив друга. Как на очной ставке. Только собираюсь завести разговор на отвлеченную тему, как Береснева опережает меня:

- Говори!

Четко, строго, безапелляционно.

- Что? – теряюсь и закашливаюсь, поправляя ворот, который резко начинает меня душить.

- Меня не проведешь, - щурит темные глаза и подается вперед. - Я накосячившего мужика за версту чую, - грозит пальцем. - У меня Сережа если натворит что-то, то на глаза не показывается. Насквозь вижу. Вот и у тебя на лице все написано!

- Это касается только нас с Агатой, - говорю серьезно и сурово, но на всякий случай отстраняюсь, двигаясь вглубь дивана.

- Ну, так я и знала, - зло шипит теща. - Дочка только улыбаться заново научилась, а ты ее огорчить хочешь. Лучше уходи сразу. Хватит ей одного козла в прошлом, - выпрямляет спину и почти встает на ноги, чтобы выпроводить меня.

- Нет уж, никуда я от семьи своей не денусь, - останавливаю ее строгой фразой. - И если вы о Макаре, то он Агату больше не потревожит, - усмехаюсь. – После проверки ему будет чем заняться. По судам затаскают и лицензии лишат. Не до моей женщины теперь этому уроду.