Сицилиец для Золушки - Штогрина Анна
Ох, плохой знак! В работе охраны Брунетти я раньше никогда не замечала сбоев.
— На воротах не горит прожектор, — неожиданно добавил мой второй телохранитель.
Я проследила за его встревоженным взглядом. Ворота на выезде были от нас достаточно далеко. Все же я смогла разглядеть, что огромный фонарь на высоком постаменте действительно отключен. Или разбит…
Я сильнее ощутила тошнотворный липкий страх. Какой отчаянный смертник решился проникнуть в охраняемую крепость самого Брунетти, дона сицилийской мафии?!
Вспышка со стороны моря ослепила. Оглушительный взук взрыва заставил вскрикнуть от ужаса. В панике я отшатнулась, пятясь назад и уперлась спиной в ствол ореха.
С неба градом посыпались камни и густая пыль заполонила весь воздух. Я присела на пол, прикрывая голову руками. Казалось, что осколки с нависающей скалы, как смертоносные кинжалы, летели прямиком в меня.
Волна от взрыва накатила на берег, заливая бунгало и смывая дощатые тропы. Сердце гулко билось от наступившей беды.
Крепость Брунетти штурмовали!
Телохранители сразу кинулись ко мне, прикрывая спинами и выхватив оружие.
Такого ужаса я даже в кино не видела. Куда уж наигранным американским блокбастерам до реальности, которая пахла кровью и опасностью.
Ото всюду слышались крики и выстрелы. Итальянцы в полной боевой готовности были готовы отстаивать особняк Дарио ценой своих жизней.
Я выглянула из-за спин своих защитников. Мои глаза округлились монетами, когда я заметила виновников происходящего.
Черти из преисподней сыпались, как горох с высоты скал, окружавших фамильный особняк. Все в черном, мелкие и юркие, они кидали дымовые шашки, перекрикивались на незнакомом языке. Все их лица были будто распечатаны на чернильном принтере, одинаково обозленные и безжалостные.
— Госпожа, нам надо спрятаться в доме, — перекрикивая звуки выстрелов, сказал охранник. Итальянец прихватил меня под локоть, намереваясь поднять с земли и оттащить к черному входу.
Все происходящее мелькало вспышками молнии. Сухожарые захватчики напоминали ниндзя из Китая или Америки. На металлических тросах они спускались с горы. И поток этих чертей не заканчивался. Уже весь сад кишел ими, как наглыми прожорливыми тараканами.
Я глянула на дверь к которой меня хотели утащить. Едва успела прикрыть рот ладонью, чтоб не вырвать. Один из штурмовиков выхватил длинный острый нож и полоснул им по шее домработницу. Добродушная черногорка закатила глаза, захлебываясь пенящейся кровью. Несчастная женщина пыталась пальцами прижать рану на шее, остановить утечку жизни из тела.
Только сегодня утром она жарила мне с Франческой панкейки и поливала их горячей карамелью, впервые улыбнулась мне, довольная, что мы с Дарио помирились…И вот сейчас эта женщина была прирезана, как бесправное животное на бойне.
— Нет. Нет. Поздно идти туда, — я выдернула руку из захвата телохранителя. Мужчины начали стрелять в тени, снующие по газону между инжиром и гранатом.
Сначала я зажала уши пальцами. Но звуки меня настолько оглушили, что я их итак уже слышала, как отдаленное эхо.
Охранники из дома стреляли на поражение. Прикрывали рукавом лицо, чтоб не отравиться густым дымом. Мысль, что в такой суматохе я могу словить шальную пулю, придала силы действовать. Что если я беременна и… снова потеряю ребенка. На таком раннем сроке это легче, чем дышать в таком хаосе.
Во мне словно активировалась программа по самообороне и выживанию. Игнорируя приказы своих защитников, я быстро начала карабкаться на орех. Нижние ветки дерева преодолела со скоростью пантеры. Легко перехватывала сучья и подтягивалась на руках, шагала по ореху как канатоходец. Одно неверное движение стоило бы мне жизни.
Но в тот момент я бежала от смерти, которая собиралась густым смогом у подножья скал.
Крики и визги, стрельба и чавкающие звуки кровавых боев не утихали долго.
Мои зубы стучали в такт с сердцем. Дрожащими руками я прижалась к самой высокой ветке. Наблюдать за происходящим и понимать, что я никак не могу помочь невинным жертвам было очередным испытанием. Я не привыкла отсиживаться в стороне, когда моя помощь могла бы спасти чью то жизнь. То и дело я порывалась спуститься, когда видела как ранили охранника, как пять черных фигур напали на второго.
Слезы лились по щекам, забитым пылью, а Адриатический бриз высушивал кожу, превращая мое лицо в болезненную маску.
Но я продолжала вжиматься в гладкий ствол ореха, словно подпитывалась от этого исполина целебной энергией.
Жертв было множество. В свете первых солнечных лучей безжизненные тела итальянцев мерцали в красных лужах крови. Черных захватчиков полегло втрое больше. Но их количество было несметное. Сотни ниндзя сновали по периметру, захватывая власть в доме Брунетти.
Боже, Дарио будет в таком гневе за случившееся, что спустит ядерную бомбу на обидчиков.
Но к сожалению, любимого мужа не было в доме.
Или к счастью…
Представить, что Брунетти сдал бы свою крепость я не смогла. Мой зверь дрался бы до последнего вздоха. Или пока не поразрывал на части всех гребанных ниндзя.
Секундное затишье пахло еще большим страхом, чем стоны жертв и стрельба.
Сидя высоко на дереве, я видела, как захватчики победили. Чтоб не тратить патроны, они безжалостно перерезали горло всем раненным.
Затем я различила девичий плач. На мраморный порог выволокли Франческу Паолоретти. Несчастная девушка в белоснежной ночнушке и с растрепанными кудрями выглядела, как святая, попавшая в лапы чертей на самосуд.
Я крепче прижала ладонь ко рту, чтоб не выдать себя и не закричать, когда к итальянке подошел высокий мексиканец в черных татуровках, которые расползались на выбритый череп. Цифра 13 была видна в сполохах уцелевших фонарей.
Без сомнения, это был сам Мигель Эскудеро. Тот самый лютый псих о котором Дарио говорил последние дни с особой ненавистью и который приметил меня на улице в Палермо.
— Это не та сука! — прорычал он в гробовой тишине, которую резал жалостливый плач Франчески.
— Мы обыскали весь дом. Жены Дарио нигде нет, — отчитался приближенный головорез.
Мигель схватил Франческу за волосы и раздраженно потащил девушку по земле в сторону ворот. Словно она не человек, а провинившееся животное. Истошные крики и мольба итальянки убить ее, проникали в мое сердце раскаленными молниями. Слезы начали капать из глаз.
