Анна Джейн - Северная Корона. Против ветра
– Да, ты казался мне моим личным проклятьем. И жутко раздражал с первого взгляда – серьезно, ты поступал, как козел, хотя и мое поведение было не идеальным. Помнишь, что мы друг другу наговорили в машине мальчика, который нас познакомил? Как его звали? Денис, верно? Как же давно это было… – вздохнула Ника. – И да, я боялась тебя. Боялась, что ударишь или сделаешь что-нибудь. И твоего брата я тоже боялась. А когда притворялась твоей девушкой, боялась и ненавидела каждую секунду.
Ника вздохнула. Если ночью ею владела страсть и нежность, то сейчас она должна была сказать все-все, что чувствовала с самого начала, без утайки.
– И знаешь, потом вдруг что-то изменилось. Сильно. На все сто восемьдесят градусов. Ты оставался все таким же грубым и жестким типом без крыши. По крайней мере, ты казался мне таким. А я вдруг стала много о тебе думать. В какой-то момент я хотела узнать о тебе все. Какую еду ты любишь, какую слушаешь музыку, какие планы у тебя в голове. Каким ты бываешь с той девушкой, которую любишь… – Ника улыбнулась далеким воспоминаниям. А Никита смотрел сквозь стену, словно видел где-то за границами мира собственное прошлое.
– И страх прошел. Вообще прошел. – Девушка откинула со лба прядку светлых длинных волос. – Мне нравилось бывать с тобой. Мне даже редкие поцелуи на публике нравились. И я с нетерпением ждала встреч. Мне даже начало казаться, что я понимаю тебя. Для себя я решила – ты хороший. Не такой, каким хочешь казаться. Не чудовище. – Ника хотела коснуться Никиты, но тот так посмотрел на девушку, что ее рука нерешительно замерла в воздухе.
– А если за три года я стал чудовищем? – спросил вдруг он, отвернувшись к окну. – Ты ведь не знаешь, чем я занимался. Чем жил. Что делал.
Девушка покачала головой.
– Я чувствую, что ты не такой, – сказала она твердо. – Ты не сломался.
– Но это всего лишь твои личные субъективные переживания! – воскликнул Никита. – На них нельзя полагаться!
– Но ты ведь положился, – вдруг огорошила его Ника.
– Откуда тебе знать?
– Может быть, ноги во сне ты на людей и не складываешь, и одеяло не отбираешь, но я же сказала – разговариваешь, – рассмеялась невесело Карлова, которая действительно проснулась от его тихого голоса. Никите явно снилось что-то странное, и он несколько раз произнес, что послушал ветер, и голос в его голове оказался прав, а после замолчал.
На это Кларский ничего не ответил.
– Ты – хороший человек. И я буду думать так, даже если ты забыл меня, встретил случайно и решил развлечься. В любом случае, я рада, что вновь встретила тебя и именно таким, – договорила приглушенным голосом девушка, впившись ногтями в ладонь, чтобы не заплакать. Она даже голову вверх задрала, чтобы казаться более сильной. – И… И не надо обижаться на правду. Я все рассказала тебе честно о своих чувствах.
– Я не могу, – отозвался Никита. Он даже не повернулся, только лишь поставил в раковину стеклянную кружку, из которой пил.
– Почему же?
– Потому что ты права. Я не обижаюсь на твои слова о том, что вначале ты ненавидела меня и боялась, хотя, – он усмехнулся. – Я бы ничего тебе не сделал. И не сделаю никогда.
– Но в чем тогда дело? – прошептала Ника.
– Ты точно попала в цель словами про Ольгу. Пытаясь защитить ее, я поставил тебя под удар, – видимо, эти слова нелегко дались Кларскому. – Я не должен был так делать. Следовало просто оставить ее. А я вцепился, как за последний шанс остаться человеком. Верил, что любовь меняет, – он улыбнулся криво, глядя в окно.
– Все мы ошибаемся, – мудро заметила Ника. Про его бывшую слышать было неприятно, но раз уж она хотела правды…
– Не у всех на кону стоит жизнь или счастье другого человека, – отозвался молодой человек. – Мне было плевать на твое счастье. Да вообще на всех плевать было. Да и на Ольгу по большему счету – тоже. Если бы действительно к ней что-то было, я бы понял, какая она настоящая. Из тени так хотелось попасть на солнце, – сказал он зачем-то и замолк, поняв, что сболтнул лишнего.
– Это ведь легко, – отозвалась Ника, подбирая волочившуюся следом за ней простыню.
Она подошла к окну и открыла жалюзи, а следом и окно.
Солнечный свет ворвался в комнату вместе с легким ветром.
Тени отползли в углы.
Какое-то время молодые люди молчали, дыша свежим воздухом и глядя в даль, на пустошь, где скоро должны были появиться новые дома.
– Я хочу сказать тебе, что люблю, – вдруг с вызовом произнесла Ника. – И в этом виноват только ты.
– А если это стокгольмский синдром? – спросил Никита, который часто ко всему придирался.
– Не неси ерунды, – спокойно произнесла Ника. Она неожиданно обняла его со спины, прижавшись щекой к спине – ее губы как раз находились на уровне одного из старых шрамов – тонкого, белого и длинного.
– Я ждала тебя три года.
– Да? – вдруг скептически спросил Кларский. – А замуж зачем собралась? Из любопытства?
Он не стал говорить, что почувствовал, узнав, что Ника вскоре станет женой другого мужчины.
Ника, рассердившись – не такую она реакцию ждала от своих теплых объятий, моментально отцепилась от парня. Эйфория от встречи прошла, и на нее как-то разом навалилась куча переживаний, острых, как перец чили. Девушка вдруг с ужасом вспомнила о женихе, о девичнике и о свадьбе, об обязательствах, и у нее даже кончики пальцев похолодели.
Она не сожалела о прошлой ночи с любимым человеком – кто бы мог подумать, шуточное гадание оказалось правдой! – но ей стало безумно стыдно перед Сашей и почему-то своими родителями. Она вдруг точно поняла, что не выйдет замуж за Дионова. Даже если Никита сейчас возьмет и оставит ее. Слишком уж очевидна была разница между отношениями по любви и отношениями по памяти – так называла их связь с Сашей Ника. Прошлое нельзя было вернуть. И чувств – тоже. История с Дионовым закончилась тогда, когда он прислал ей прощальное сообщение. И они оба не поняли это, продолжая цепляться за зыбкие иллюзии. Начали все сначала.
Кого они видели друг в друге? Настоящих ли себя?… Или лишь отражения из прошлого?
И можно ли построить совместное будущее двум таким отражениям?
Рядом с Никитой Ника поняла совершенно точно – нет. Нельзя.
Их с Сашей отношения с самого начала были провальными. Хотя это и не отменяло чувство вины перед ним.
Зачем только он настоял на свадьбе. Получается, она оставит его прямо перед торжеством. И вообще, выходит так, что она, Ника, изменила жениху, повела себя, как уличная девка. Стоило ей увидеть Кларского, как она забыла обо всем на свете и…
Как же сложна любовь! Ребус, который до конца никогда сложить не удастся.
– Дурак, – спокойно сказала Ника, пряча внутри все эмоции. – Предлагали – и пошла. Потому что человек хороший. Тепло относится ко мне. Завоевывал. Старался, поддерживал. Моя, – она хмыкнула, – первая любовь.
